Занесенный клинок

Блеск металла в уличном свете привлек мое внимание, и я оглянулась. Вперед шла женщина, держа в руке разделочный нож. На ней были пижамные штаны и изношенные тапочки, и я готова была поспорить, что нож был взят с ее кухни.

Какой бы неведанный мотив ни двигал ими, она, вероятно, вышла прямо из своего дома и направлялась прямиком в ад.

Ее волосы были короткими и кудрявыми, глаза дикие и испуганные. Она одной рукой держала нож, а другой била себя в висок.

— Уберите их из моей головы!

— Я не могу тебе помочь, — ответила я, протягивая руку, в то же время не сводя глаз с ножа и его ширины, плоского лезвия с рисунком, похожим на сплавление цветных металлов. Если бы о нем хорошо заботились, то он был бы острым и мог бы нанести серьезные увечья.

— Ты не можешь! — закричала она, вкладывая столько энергии в звук, что ее тело согнулось под ее силой. — Они не остановятся! Я заставлю их прекратить! И их остановлю!

Она прижала нож к своему горлу, и мое сердце, кажется, жалостливо остановилось.

— Пожалуйста, не надо, — промолвила я, пытаясь вернуть к себе ее внимание. — Обещаю, я тебе помогу. Есть место, куда ты можешь пойти, где голос больше не будет тебя беспокоить.

Это место, может, и включало в себя тюремную камеру и медикаментозную кому, но это было все, что я могла предложить на тот момент, по крайней мере, пока мы не узнаем больше.

Она на мгновение остановилась, плечо подергивалось под ее ухом, и я видела искру надежды в ее глазах. Но это была маленькая искра, угасшая благодаря какому-то наваждению, поразившему ее сознание. Она схватила клок своих волос и согнулась в талии, словно голос имел какой-то вес и тянул ее к земле.

Она кричала и топала ногами в очевидном расстройстве, и когда она снова подняла свой взгляд, в ее глазах было ужасное отчаяние.

— Это не закончится. Это не заканчивается. Одно и то же весь день, каждый день, и ты ничего не можешь с этим сделать, и я тоже не могу. Это не прекращается. Это не прекращается!

Она перехватила нож так, чтобы лезвие указывало на нее, в ее глазах появилась новая мрачная решимость.

— Нет! — произнесла я и побежала вперед, но было слишком поздно. Она погрузила нож в свой живот, темная кровь окрасила ее фартук. Пальцы, все еще обернутые вокруг лезвия, стали темно-красными, когда она упала на колени, широко раскрыв глаза. Она посмотрела вниз, ее глаза наполнились ужасом, и начала дрожать.

— Мне не помешала бы помощь! — крикнула я и увернулась. Она отдернула руку и начала отбиваться от меня. Я схватила ее за скользкое запястье и обхватила свободной рукой ту, в которой все еще был нож. Нельзя было сказать, что она проткнула, и если вытащить нож, не станет ли ситуация еще хуже.

Малик опустился на колени рядом со мной.

— Делай то, что делаешь, — сказал он и снял свой пиджак. — Держи руку на ноже. Я придавлю.

Я просто кивнула, поскольку была занята, пытаясь не дать женщине поцарапать меня. Она все еще кричала; ее план убрать голос в голове, доставив себе безжалостное количество боли, явно не работал.

Малик обернул пиджак вокруг ножа под нашими сомкнутыми руками и крепко прижал. Женщина закричала от боли, отчего больше помешанных голов повернулось в нашу сторону.

Просвистел голубой шар, отбрасывая искры, пока пролетал мимо, как бенгальский огонь не соответствующий сезону. Я подняла глаза, наблюдая, как он несется к молодому человеку лет двадцати с небольшим в спортивных шортах и тапочках для душа, ковыляющего вперед, он обхватил голову руками, словно пытался вырвать зло. Он шарахнулся на тротуар так же, как и первый мужчина.

— Мерит, — произнес Малик. Я оглянулась и увидела, что он кивает на мою юбку.

— Вот дерьмо, — пробормотала я и начала хлопать по искрам, которые проедали шелк. Но мне руки нужны были для другого…

— Я помогу, — сказал Амит, хлопая по искрам рукой. Он сдул пепел, похлопал еще, чтобы просто быть уверенным, а затем оглянулся на женщину, истекающую кровью на земле перед нами. На его лице были потеки крови.

— У Дома Кадогана своеобразный способ веселиться, — проговорил он.

Я посмотрела на свои руки, покрытые кровью и обхватывающие такой же окровавленный нож, молясь Богу, чтобы не потерять женщину, которую я не смогла спасти.

— Ага. Я бы сказала, это прекрасно описывает ситуацию.

***

Сначала прибыли машины скорой помощи, в нашем направлении ревели сирены, вспыхивали мигалки. Катчер подвел к нам медиков, и они занялись стабилизированием женщины, доставив к карете скорой помощи. Должно быть, они имели опыт работы в чрезвычайных ситуациях, поскольку даже не вздрогнули при виде хаоса или людей на земле.

— Держите ее под охраной и привяжите к кровати, — сказал Катчер о женщине с ножом. — Она сама с собой это сделала.

— Суицидница? — спросил один из медиков, перекрестившись в процессе, возложив два пальца на лоб, на живот, на левое плечо и на правое.

— Не совсем, — ответил Катчер. — Но у нас сейчас нет времени объяснять. Омбудсмен свяжется с вами.

Они кивнули, погрузили ее повезли в больницу с вновь заревевшими сиренами.