Замри и прыгни

– Голубеву, – свез ладонью с лица обильный пот Распопов.

– Так она уволилась. Вчера заходила попрощаться.

– Понятно, – зловеще проскрежетал гость. – Я не удивлюсь, если еще и этот крокодил уже в Ниле плавает… Значит, так. – Он поднялся, опрокинул над бокалом бутылку, дождался, пока вязкая жидкость заполнила хрустальную тару до краев, тремя огромными глотками опустошил фужер, мазнул по губам ладонью. – Делай что хочешь, хоть сам кровь сдавай, но чтобы за неделю мэр был здоров. И чтобы ни один анализ, понял, – он ткнул пальцем в грудь стоящего навытяжку Распопова, – ни один! Не показал, что у него хоть когда-то хоть что-то было! Да, – остановился он уже у двери, – смотри, если хоть кто-нибудь что-нибудь узнает, взорву здесь все к едрене матери. Вместе с тобой. И твоей шлюхой, – он кивнул в сторону приемной, – которая всем мослы свои показывает и глазки строит.

Глухо шмякнула дверь, и через мгновение под окнами директорского кабинета взревел автомобильный мотор.

– Слушаюсь, – Андрей Андреевич автоматически приложил ладонь к голове, отдавая честь руководству и принимая приказ к безусловному исполнению. Обильный холодный пот ручьями стекал по спине, проникал в ложбинку меж ягодицами и устремлялся дальше, увлажняя трусы и расплываясь неопрятными темными пятнами на седалищном шве светлых брюк.

– Дрюня, что случилось? – влетела в кабинет Катька. – Чего это он так разозлился? Залетел, да? Все они там, в мэрии, такие. По саунам и турбазам с девчонками шарятся. А потом виноватых ищут! Я однажды…

– Уйди… – простонал Распопов. – Крокодил где?

– Не знаю, – пожала плечиком обиженная Катька. – Я администратору передала, чтобы срочно нашел. Ну, Дрюня, ну чего ты так расстроился? – сменила она гнев на милость, сообразив, что у Андрея Андреевича, действительно, неприятности. – Ну ее, эту работу! Поехали домой! Я тебя приласкаю, массажик сделаю, мальчонку нашего развеселю! – И она умело провела руками по начальственному паху, возбуждая острыми коготками мужское естество.

Естество мгновенно отозвалось, заставив владельца затуманиться взором и со всей силой прижать к себе девушку, тараня сквозь собственные брюки и ее юбку худенькое бедро. И Катька уже ловко начала распускать узел модного галстука, второй рукой продолжая настойчиво шарить по напрягшемуся разгоряченному причинному месту, и Распопов, мгновенно обсохнув от давешнего осклизлого пота, задышал ей в ухо горячо и тяжело, повернул ее задом, пригнул к столу и стал спешно расстегивать брюки.

Дверной колокольчик, тренькнув два раза, возвестил о чьем-то приходе. Катька дернулась. Андрей Андреевич, недовольно выругавшись, еще плотнее прижал ее голову к столешнице, стянул колготки вместе с трусиками.

Звонок тренькнул еще раз, одновременно с ним загомонили сразу два телефона – секретарский в приемной и мобильный на столе, и в довесок к этим непереносимым и таким несвоевременным звукам кто-то оглушительно и грубо затарабанил в дверь. Кажется, даже ногами.

– Спроси, кто там, – скомандовал директор секретарю и чуть отодвинулся в сторону, давая ей встать и пройти. Сам, впрочем, не стал застегивать брюк, надеясь на скорое продолжение прерванного удовольствия.

– Кто? – хрипло выдавила Катька в микрофон.

– Директор на месте? – начальственно рявкнул динамик. – Открывай!

– Принесли тебя черти! – сплюнул Распопов, мгновенно признав голос известного депутата и постоянного клиента «Озириса». – Опять, что ли, заразу подхватил?

На самом деле, не проходило месяца, чтобы народный избранник, любвеобильный и шумный, не приносил «на конце», как он сам всегда радостно шутил, очередной подарок от очередной красотки. Депутата такое положение дел совершенно не смущало, напротив, свои визиты в «Озирис» он почитал чуть ли не главным показателем своей мужской состоятельности и неотразимости. Поскольку же годочков народному избраннику было уже немало, хоть еще и не много – дума торжественно готовилась к его шестидесятилетнему юбилею, то свое молодеческое ухарство вице-спикер всячески лелеял и пропагандировал, полагая, что для избирателей его беспримерная удаль – главный козырь безусловной верности состоявшегося выбора и залог предсказуемости выборов предстоящих.

И, кстати сказать, не так уж он был и неправ. Катька, к примеру, всегда встречала его с восторгом и подобострастием, как встречают аленделонов, брэдпиттов и разнообразных леонардодикаприев.

– Шеф, я не понял, – ввалился законодатель, едва Андрей Андреевич успел упечь свое главное оружие обратно в тюрьму штанов. – Кто тут из нас депутат? Кто народ на бабки кидает? Или ты тоже в думу собрался, а на мне тренируешься? О, у тебя тут гости были? – нюхнул он пустой бокал. – Народным избранникам-то осталось хоть на донышке?