Замри и прыгни

И тут он вспомнил! Конечно! Такая эффектная девица, ростом чуть ли не выше него, с ногами от ушей. Она ему сразу приглянулась, да и он ей – тоже. Конечно, ее фамилию он и не знал. А внимание обратил, когда она договоры на подпись принесла. Ленка против нее – гадкий утенок! Понятно, что такую роскошную особу он пропустить не мог. Договоры подписывал, а сам на ее ноги пялился. На ней еще кожаная юбчонка была в облипочку. Так, интим прикрыть, да и то не совсем. Тут же пригласил ее попить кофе в бар, чтобы, так сказать, поближе познакомиться с новым работником. Кофе, соответственно, сдобрили коньяком, и тут его Зоя срочно вызвала на работу. А ведь Диана эта уже согласилась! И он уже почти добрался до теплой ложбинки меж ее ног, исследуя шелковистость колготок. Они тогда вернулись на работу, и он попросил, чтобы Диана подождала в машине. Даже двигатель не глушил. А она, идиотка, долго ждать не стала и нагло приволоклась вслед за ним, прямо в кабинет. Тут Ленка все и просекла. Пока он в бухгалтерии вместе с Зоей что-то утрясал, секретарша устроила этой самой Диане дикий скандал. Крики на весь офис было слышно. Он, конечно, понял, в чем дело, но вмешиваться не стал. Не царское это дело, пусть девчонки сами разберутся. Разобрались. Когда он освободился, ни той ни другой уже не было. А дома Ленка закатила ему грандиознейшую сцену! Естественно, он сделал вид, что ни при чем. Мало ли кто ему на шею вешается! Что же теперь, и кофе не попить?

Значит, это та самая Диана. Диана Белецкая. Может, отомстить решила?

– Где Зоя Сергеевна, нашла? – рыкнул он в селектор.

– Мобильный вне зоны, – доложила Леночка. – Вовусик, может, домой поедем? Я соскучилась.

– Отстань, – отмахнулся директор. – Ищи Зою Сергеевну. Скажи, чтоб возвращалась срочно. Срочно, поняла?

Уже заканчивая фразу, он услышал, как в приемной затренькал дверной звонок.

Вернулась , – обрадовался Рыбаков . – Слава Богу!  – И шумно выдохнул скопившийся в легких воздух . – Сейчас все выяснится, и он поедет домой. Отдыхать. И пусть Ленка как следует его расслабит. Заслужил.

* * *

– Ну что, расслабилась? – Зоя заглянула в комнату, откуда только что вышел поджарый сухой массажист.

Подруга блаженно раскинулась на топчане. Розовое после сауны и массажа лицо, гибкое загорелое тело.

– Ритуль, какая же ты все-таки красавица! – не удержалась Зоя.

– На себя посмотри, – довольно мурлыкнула Маргарита. – Что у нас с весами?

– С весами у нас все хорошо, – доложила подруга. – Минус три килограмма.

– Так, рыбка моя, – Рита приподнялась на локтях, окидывая Зою взглядом, – ну-ка сбрось простыню! Повернись! Вот что я тебе скажу: хватит худеть.

– Так я же не нарочно, – пожала плечами Зоя.

– Ясное дело! Только от этого не легче. Ты уже и так дошла до сорок шестого, хватит!

– Как? Сама же знаешь, ем нормально, сплю – тоже, а все худею и худею.

– Потому что – нервничаешь. Все никак со своей бедой расстаться не можешь.

– А ты? – грустно улыбнулась Зоя.

– И я, – согласилась подруга. – Надо пить лекарство.

– Таблетки? – обмерла Зоя, мгновенно вспомнив темную землю, усыпанную белым конфетти.

– Еще чего! Травки, только травки, – сообщила Рита. – Сегодня и начнем. И вообще, пора нам с тобой о деле подумать. Товарный вид мы приобрели, боевой раскраской овладели, вполне можно выходить на тропу войны. А то, боюсь, нашим благоверным жизнь уже манной небесной кажется.

– Так мы же с тобой так ничего и не решили.

– А я про что? Пора решать. Итак, сегодняшний вечер посвящаем мозговому штурму.

– Давай, – неуверенно согласилась Зоя, плохо понимая, что они могут придумать такого, чтобы отомстить своим бывшим мужьям.

Вариантов они уже перебрали множество, да ни на одном так и не остановились. А время, между прочим, шло. После той памятной запойной недели отщелкал целый месяц, и на дворе стоял морозный снежный декабрь.

Сама мысль о мести казалась Зое столь же неосуществимой, сколь и желанной. Владимира, бывшего мужа, конечно, очень хотелось наказать. Не за измену и даже не за предательство – с каждым днем обида становилась все более зыбкой. А вот боль от унижения, ощущение растоптанности и выпачканности не проходило. И каждый день, стоя под душем, Зоя пыталась смыть с себя эту липкую омерзительную пленку, которую образовали уничижительные фразы и интонации Рыбакова. Он перечеркнул всю ее почти сорокалетнюю жизнь, сделал никчемным и обманным то, что она любила, то, чему радовалась, что ценила и берегла. И теперь Зоя ощущала себя новорожденной, явившейся на свет вопреки всему и всем и оттого совершенно ненужной. Несчастным младенцем, которого выбросили погибать на вонючую помойку, даже не позаботившись умертвить, чтоб не мучился.