Замри и прыгни

– А вы так и не знаете, где она? Не объявлялась?

– Нет, – трагически качнул головой Владимир Георгиевич. – Да и не хочу. Она сама все решила. Живет, наверное, сейчас где-нибудь на Кипре или в Испании с очередным любовником. Она ведь и раньше в этом смысле, как это сказать, ну… не очень воздержана была. Я глаза закрывал. Думал, подуркует, да пройдет. Все же – семья. Да и любил я ее, что скрывать? Эх… Не в моде нынче верность, Зоенька. Может, посвятите мне один вечерок? – Он снова нежно сжал женские пальцы. – Поужинаем, поболтаем. Это ведь только кажется, что нам, состоявшимся мужчинам, юных моделей подавай. Нет! Мне ведь и поговорить хочется, и понятым быть необходимо. Да и потом, зрелая красота, вот как у вас, – он маслено и длинно прошелся взглядом по женщине, – это намного волнительней, чем молодое безмозглое мясо…

– Владимир Георгиевич, – Рита легонько, словно нехотя, словно борясь с собой, вытянула ладошку из вспотевших рук генерального. – Честно говоря, я всегда была противницей служебных романов.

– Помилуйте, Зоенька, ну какая у нас с вами служба? Вы ведь даже не моя подчиненная! И договор у меня не с вами, а с кадровым агентством. Могли ведь кого угодно прислать, так?

– Так, – улыбчиво согласилась Рита.

– А прислали вас. Это – судьба. Лично я это расцениваю как награду за все тяготы, которыми меня наградила жизнь. Ну так как насчет романтического ужина? – И он снова потянулся к Рите, теперь уже вполне откровенно.

– А давайте, – женщина незаметно отодвинулась от стола, – послезавтра. У нас как раз заканчивается контракт. И мы с вами ничем не будем связаны.

– Как, Зоя? – Шеф подскочил. – Разве мы не продляем наши отношения? Вы хотите меня бросить?

– Нет, что вы! – Рита одарила мужчину томным и зазывным взглядом. – Контракт с агентством, конечно, продляется. Вам представят нового финансового директора. А мои обязанности как кризисного управляющего завершены. Дела в полном порядке. Баланс превосходный. А я уже буду просто курировать вас, как и другие фирмы.

– Вас? – Рыбаков игриво хмыкнул. – Это кого?

– «Центурион».

– А меня, меня лично вы будете курировать? – Он стремительно обогнул стол, встал перед Ритой и вдруг одним резким и профессиональным движением прижал женщину к себе. – Мне очень, очень нужен такой куратор, – жарко и влажно зашептал он ей в ухо.

– Владимир Георгиевич – возник в селекторе капризный голос Леночки. – К вам клиент!

– У-у-у! – рыкнул Рыбаков, отрываясь от Риты. – Скажи, занят. Пусть в отдел обратится!

– Он требует вас! – отозвалась Леночка. – Милицией угрожает!

– Я пойду, Владимир Георгиевич. – Рита уже от двери послала шефу воздушный поцелуй. – Послезавтра? Не передумаете?

– Нет! – рванулся к ней Рыбаков.

Но в дверь уже вламывался разъяренный, взъерошенный мужик.

Первый пошел , – сама себе сказала Рита, протискиваясь мимо визитера в приемную. Настенные часы над головой секретарши показывали ровно семнадцать.

– Зойчик, – набрала она номер подруги. – У меня началось. А у тебя как?

– У меня еще пятнадцать минут в запасе. Первому понесли анализы.

– Тогда я в салон? Ты тоже давай не задерживайся. Международная встреча должна пройти на высшем уровне!

– Не волнуйся. Ты же все равно первая на массаж. А у меня вначале маникюр. Все, пока. Мне еще к Андрею Андреевичу зайти надо.

– Смотри, не опаздывай! – строго сказала подруга. – А то увлечешься своими цифрами и про все забудешь.

– Ритуль, ну что ты меня как маленькую пасешь, – рассмеялась Зоя. – Все, уже выключаю компьютер.

– Конечно, пасу, – миролюбиво пробурчала Рита, пряча телефон в сумку. – Именно как маленькую…

Вряд ли и самой себе она могла бы объяснить, почему относилась к подруге так. Не из-за разницы же в возрасте! Что там той разницы – три года, смех! Просто с того самого момента, когда Зоя после телефонного разговора с мужем вползла в квартиру, цепляясь за стены и шепча что-то невнятное, серыми, как побелка в коридоре, и такими же сухими губами, Рита почувствовала такое щемящее чувство жалости и такое сильное желание отомстить, что не смогла расстаться с этими ощущениями и по сей день. И с той же самой минуты поняла, что отныне, что бы ни случилось с нею самой, она должна, обязана помочь этой неухоженной, несчастной и очень слабой женщине победить. Не тяжкие обстоятельства и не личное горе, не неудавшуюся жизнь и не предательство мужа, а – саму себя. Раздавленную, униженную, обреченную.

* * *

Она лежала на диване бледная, тихая, словно неживая, и Рита, укрыв подругу всем обнаруженным в квартире тряпьем, ласково, едва касаясь, поглаживала кончиками пальцев клочковатый неопрятный рыжий ежик.

– Он меня уволил, – вдруг всхлипнула Зоя.

– Ему же хуже, – убежденно выдала подруга.

– И сказал, что я шляюсь неделю…

– Неделю? – Маргарита задумалась. – Неужели прошла неделя? Не может быть… Знаешь что, ты лежи, не вставай, а я сгоняю вниз, куплю еды, заодно и узнаю, какой сегодня день.

Вернулась она быстро, Зоя даже не успела додумать, о каких таких махинациях в документах говорил ей муж.

– Вторник сегодня, Зойчик, – сообщила Рита. – Ровно неделя.