Замок Отранто

В свете этих тенденций, набиравших силу в британском искусстве, эстетике и литературе второй половины XVIII века, средневеково-готические пристрастия Горация Уолпола не только не удивляют, но, напротив, выглядят вполне закономерными, укорененными в самой логике развития культуры английского Просвещения. И роман «Замок Отранто», анонимно опубликованный в Лондоне в конце декабря 1764 года тиражом 500 экземпляров, стал естественным и предсказуемым продолжением авторских увлечений. Эту связь констатировал уже Вальтер Скотт, предпринявший в 1811 году переиздание уолполовского романа и написавший к нему обстоятельное критико-биографическое предисловие; по его словам, Уолпол, «обогащенный множеством сведений, которые дало ему изучение средневековой старины», «решил показать публике образец применения готического стиля в современной литературе, подобно тому как он уже сделал это в отношении архитектуры»[23]. И хотя о своих вкусовых предпочтениях автор книги открыто заявил не сразу (подзаголовок «готическая повесть» появился лишь во втором издании, вышедшем в свет в апреле 1765 года, а при первой публикации «Замок Отранто» именовался просто «повестью»), ее эстетическая и литературная новизна была налицо. Необычным выглядело уже название, решительно не похожее на традиционные «авантюрные» и/или «персонажно-биографические» заглавия романов века Просвещения («Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо», «История Тома Джонса, найденыша» и т. п.). Еще более непривычной для рядового читателя 1760-х годов была поэтика книги: «смелое утверждение реального бытия привидений и призраков»[24] очевидно расходилось с художественными канонами ведущего прозаического жанра эпохи, который отличала разумно постижимая, узнаваемо жизнеподобная, претендовавшая на бытовую и психологическую достоверность и социально-историческую актуальность картина мира. Чудесное и фантастическое де-факто не допускались на страницы романов XVIII века и были достоянием других жанров — по большей части поэтических и драматургических, где, как правило, выполняли условно-иносказательные функции; они также невозбранно появлялись в сатирической прозе («Путешествия Гулливера» Свифта, «Кандид» Вольтера), литературных сказках, богословских и дидактических сочинениях. Писатели и критики первой половины столетия, даже признавая возможным изображение чудесного в литературе или на театральной сцене, проявляли в этом вопросе крайнюю осторожность, видели в сверхъестественных силах всего лишь «вспомогательные ухищрения и приемы»[25] и призывали «прибегать к ним как можно реже»[26]. Уолпол демонстративно пренебрег подобными рекомендациями и сделал сверхъестественное полноправной сюжетообразующей единицей своего романа. Фабульную основу его книги составляет непримиримое, драматичное противостояние реального и ирреального, развернутое в величественных интерьерах замка Отранто.