Заметки об Тэне

«Исторія литературы» — это неясно, неопредленно, незанимательно! Кому какое дло до литературы! къ чорту литературу! Переводчики объясняютъ въ своемъ предисловіи, почему они ршилась перемнить заглавіе. «Мы считали гораздо умстне», говорятъ они, «выпустить сочиненіе Тэна въ свтъ [13] подъ заглавіемъ Развитіе политической и гражданской жизни въ Англіи съ связи съ развитіемъ литературы, такъ какъ заглавіе это ближе исчерпываетъ предметъ изслдованія, чмъ то, подъ которымъ оно явилось у автора» (стр. VI). Замтьте: «развитіе жизни» — вотъ это предметъ несравненно боле интересный. Жизнь — это не то, что литература; литература — болтовня, а жизнь — самое дло. Казалось бы такъ — хорошо; на первое мсто поставлена не литература, а жизнь. Но и этого показалось мало переводчикамъ. Къ челу служитъ наша жизнь? Что въ ней толку? И вотъ, на заглавномъ листк они вмсто слова жизнь поставили слово свобода, на этотъ разъ уже безъ всякихъ объясненій; такимъ-то образомъ изъ «исторіи литературы» вышло «развитіе свободы».

Подумайте при этомъ, какой литератур оказано столь явное пренебреженіе! Вдь это не русская литература, а англійская! Вдь это литература Шекспира, Мильтона, Свифта, Байрона и пр. и пр. И эту-то литературу стыдно назвать на заглавномъ листк, какъ главный предметъ сочиненія!

Къ сожалнію, дло не ограничилось однимъ заглавіемъ; страстные поклонники «жизни и свободы» оказались весьма дурными переводчиками, и даже вовсе не потому, что они пренебрегаютъ литературою. Какъ видно, они прилежно трудились надъ переводомъ; но, по настроенію своихъ мыслей, по складу своего языка и воображенія, они не способны точно передать сочиненіе, за которое взялись. Тэнъ — превосходный писатель, мастерски владющій языкомъ; наши же переводчики не умютъ ничего сказать просто и ясно. На первой же страниц можно найти образчики странной напыщенности и ходульности, къ которой они расположены.

«Нашли, открыли» (on а d'ecouvert), говоритъ Тэнъ. «Люди наконецъ пришли къ убжденію», говорятъ переводчики.

«Можно найти, какъ люди чувствовали и думали сотни лтъ назадъ» говоритъ Тэнъ. «Можно воскресить мысленное и чувственное міровоззрніе, какимъ руководились люди, жившіе нсколько столтій тому назадъ», переводятъ гг. Рябининъ и Головинъ.

Очевидно переводчикамъ все мерещатся убжденія, міровоззрнія; у нихъ люди не просто чувствуютъ и мыслятъ, какъ у Тэна, а непремнно руководятся мысленными и чувственными міровоззрніями. Какой противный, изысканный, реторическій языкъ!

«Попробовали и удалось» (On l'а essay'e et on а r'eussi), пишетъ Тэнъ. «Новый методъ приложили къ длу и въ результат получили блестящій успхъ», переводятъ наши любители свободы. Куда какъ хорошо! Есть и методъ и результатъ; не достаетъ разв еще индукціи.

«Величайшія событія» (les plus grands 'ev'enements), пишетъ Тэнъ; но по русски такъ просто нельзя, по русски лучше сказать «самыя капитальныя событія».

Вс эти прелести находятся только на одной первой страниц, на которой всего пятнадцать строкъ. Судите посл этого о томъ, какія капитальныя прелести могутъ быть открыты въ двухъ толстыхъ томахъ! Питая всяческое уваженіе къ либеральнымъ убжденіямъ, которыми руководятся переводчики, мы видимъ, что ихъ чувственное и умственной міровоззрніе препятствуетъ имъ держаться правильнаго метода^ чтобы достигнуть желательнаго результата, т. е. хорошаго перевода.

Раскрывши случайно страницу 209 перваго тома, мы нашли у гг. Рябинина и Головина слдующее любопытное мсто:

«Поэтическіе порывы мозга разстроиваютъ желудокъ, производятъ воспаленіе, поражаютъ спинной хребетъ, потрясаютъ человка какъ гроза; а человческая оболочка, выработанная новйшей цивилизаціей, не на столько прочна, чтобы выдерживать ихъ долго».

Въ точномъ перевод это значитъ:

«Бурныя напряженія мозга точатъ внутренности, изсушаютъ кровь, сндаютъ мозгъ въ костяхъ, потрясаютъ человка какъ гроза; и тлесный составъ нашъ, въ томъ состояніи, въ которое его привела цивилизація, уже не достаточно крпокъ, чтобы долго выдерживать все это».

Тутъ интересно то, что выраженія совершенно фигурныя, метафорическія: точатъ внутренности, изсушаютъ кровь, сндаютъ мозгъ въ костяхъ, приняты переводчиками въ прямомъ смысл, какъ будто Тэнъ вдругъ заговорилъ медицинскимъ языкомъ и сталъ называть опредленныя болзни, происходящія отъ упражненій въ поэзіи. Поэтому, вмсто точатъ внутренности переводчики поставили разстроиваютъ желудокъ, вмсто изсушаютъ кровъ вышло производятъ воспаленіе, вмсто сндаютъ мозгъ въ костяхъ — поражаютъ спинной хребетъ. Не бойтесь, поэты! Все это — метафоры; и страданія, которыя вамъ угрожаютъ, имютъ вроятно боле благородный характеръ, чмъ разстройство желудка и поврежденіе спиннаго мозга.