Через несколько минут Наталья возобновила такой волнующий ее разговор.
— А кто тебя за язык тянет говорить, что мы с тобой знакомы? — спросила она. — Ты что, в каких-то анкетах указывал, что учился на одном курсе с некой Натальей Черединой?
— Не говори глупостей, — отмахнулся было Поляков, но Наталья и не думала отступать.
— Да ты представь себе, что в следственной группе по такому резонансному делу, а я не сомневаюсь, что, с учетом таких фигурантов, оно станет резонансным, у тебя будет свой человек, как говорится, свои глаза и уши. И не только глаза и уши, — беззастенчиво намекнула она.
***
Нет, не зря строжайшим образом инструктировал генерал Мингажев Пруткова, чтобы документы и подноготную всех отобранных в следственную группу кандидатов подполковник проверял сам. Уж кому, как ни Чингисхану, было известно, что в стране, где все насквозь проржавело мздоимством, ленью, корыстью и пьянством, любое, даже самое важное дело может испортить какой-нибудь ничтожный неприметный «винтик».
В итоге «винтики» — Чередина и Поляков, — выражаясь языком официальным, пришли к консенсусу, а проще сказать — сговорились. Решив свое былое знакомство, не говоря уж о возникших нынче отношениях, тщательно ото всех скрывать, они не сомневались, что могут быть друг другу чрезвычайно полезны.
***
Первым, кого пришлось допрашивать следователю Черединой по делу о земельных участках, был риелтор Юрий Иванович Никитенко, которого раньше уже допрашивал другой следователь. Много лет работая с людьми и оформляя всевозможные сделки с недвижимостью, Никитенко опытным взглядом определил, кто сегодня сидит за обшарпанным письменным столом. И не ошибся. Понимая, что из этого кабинета можно отправиться прямиком за решетку и что от этого его отделяет всего лишь один шаг, он не стал ходить вокруг да около, а заявил сразу:
— Уважаемая Наталья Валентиновна, я человек, исключительно понимающий обстановку и умеющий ценить хорошее к себе отношение. Все, что я знаю, готов рассказать вам без всякой утайки. А то, чего не знаю, постараюсь узнать. Скажу вам больше, я готов быть благодарным лично вам, если вы сочтете возможным использовать мои знания и привлечь меня в качестве свидетеля.
Чередина пришла в восхищение — как ловко этот невзрачный на вид человечек обозначил свою готовность к сделке. Она, к тому времени поднаторевшая на взятках и взяточниках, печенкой чувствовала и нисколечко не сомневалась, что провокации здесь быть не может. А потому решительно написала на листке бумаги внушительную цифру и подвинула листок к Никитенко. Юрий Иванович, увидев количество нулей, лишь вздохнул, но тут же улыбнулся, молчаливо давая понять, что условия принимает. Вечером того же дня теперь уже не подозреваемый, а свидетель Никитенко передал следователю пакет с деньгами.
Когда Ганибалова узнала, что один из ключевых подозреваемых теперь проходит по делу как свидетель, она пришла в бешенство.
— Ты что, рехнулась?! — орала она на Чередину. — Его в СИЗО, в камеру, и там «колоть» надо, а ты его в свидетели.
— Вот его как раз «колоть» и не надо, — смело возразила Чередина. За свои «кровные» денежки она готова была побороться и даже новому начальству, в порыве нахлынувшей на нее смелости, не побоялась зубки показать. — Свидетелем он нам может быть гораздо полезнее, чем обвиняемым. Сам, без всяких принуждений, расскажет все, что нужно. Нам нужно, — многозначительно подчеркнула взяточница.
«Взяла тварь», — не сомневаясь в своем выводе, подумала Ганибалова. И поначалу решила никаких строгих мер к «зарвавшейся соплячке» не принимать. Но тут сама Чередина все и испортила.
Не разобравшись толком, какую истинную роль играет «Канибалова», вроде теперь напрямую и не связанная с этим делом, она с апломбом заявила:
— Вообще-то, Полина Андреевна, руководителем следственной группы являюсь я. Так мне и решения принимать, — новая должность и с такой легкостью доставшиеся крупные деньги просто затмили ей разум.
— Н-да, ну тогда позвольте мне, просто как старшей по званию, поинтересоваться, какие важные решения вы намерены принять сейчас?
— Лисина утверждает, что ни с кем из фигурантов по делу не знакома. Вот я и хочу для начала провести очную ставку между ней и Пирожковым с Никитенко, — ответила Наталья, не углядев признаков надвигающейся грозы.
— Идиотка! — уже не сдерживая себя, зарычала «Канибалова». — Ты хоть протоколы предварительных допросов читала? И Пирожков, и твой Никитенко в один голос говорят, что с Лисиной не знакомы. И именно с ними ты собираешься устраивать очную ставку?! Лихо придумала, нечего сказать.
— Лисину нельзя отпускать ни в коем случае. Ли-си-на дол-жна си-деть, — раздельно, по слогам, переведя дух и справившись с охватившим ее гневом, произнесла Ганибалова. — А после твоей очной ставки ее мало того, что придется отпускать, да еще ножкой надо будет пошаркать — извините, мол, дорогая гражданочка, за доставленное беспокойство и за то, что пришлось вам немножечко в тюрьме посидеть.
Она закурила и вполне даже миролюбиво закончила: — Ступай, Чередина.