Закон подлецов

Посредник между заказчиком и киллером был осведомителем в МУРе, наемного убийцу сдал. С ним было посложнее, но в итоге и киллера удалось муровцам завербовать. Соблюдая все правила конспирации, встретились с потенциальной жертвой. Долго верить не хотел, но в итоге поверил. Опытный гример так постарался, что сам себя похвалил: «натуральный покойник».

Посредник отправился к заказчику, предъявил фотографию «натурального покойника», получил оговоренную сумму денег. Велась оперативная съемка, щелкнули наручники, коварный и неблагодарный друг оказался в СИЗО. Доказательства были столь неопровержимы и убедительны, что уже вскоре дело передали в суд. Оказалось оно на рассмотрении судьи Ерожиной.

В день вынесения приговора обвиняемый, ожидая пока его поведут в зал суда, купил у конвоира пять минут телефонного разговора и в фешенебельном загородном ресторане заказал банкет на сто человек. Куда сам вечером и прибыл — судья Ерожина вынесла оправдательный приговор и из-под стражи его освободила в зале суда. Говоря о сумме полученной взятки, каждый из рассказчиков закатывал глаза, но при любой озвученной цифре количество нулей было не меньше шести. К тому времени за Светланой Алексеевной признавали одну-единственную слабость — слаба на карман.

История эта Светлане Алексеевне никоим образом не повредила, наоборот, как ни парадоксально, упрочила ее положение. В судейских кругах стали поговаривать, будто Ерожина может все. Что вскоре она и подтвердила. Находясь в одном из кремлевских кабинетов, сумела уловить, куда дует ветер, и провела процесс против одного из воротил современного бизнеса с таким блеском, что подсудимого оправдали полностью, признав невиновным по всем пунктам ранее предъявленных обвинений. Многие тогда недоумевали, чем вызвана такое безрассудство судьи, но Ерожина-то знала, что воротила — не кто иной, как «кошелек» одного из властей предержащих. Сажать столь щедрый источник финансирования за решетку никак невозможно. В том самом кабинете, где направление ветра она учуяла абсолютно верно, способность судьи Ерожиной оценили по достоинству, и Светлана Алексеевна поднялась по служебной лестнице не на одну, а сразу на несколько ступеней выше.

***

Пресловутая фраза о том, что она лично оправдательные приговоры будет рассматривать как некачественную работу судей (именно Ерожиной и принадлежит сей кощунственный и по сути противозаконный постулат), была, несмотря на все кощунство и даже беззаконие, воспринята судьями как указание к действию. Если к тому добавить, что муж-генерал посвятил супругу в подробность, чьей дочерью является подследственная Александра Лисина, то становится вполне понятным поведение судей всех инстанций, где определялась мера пресечения, рассматривались апелляционные и кассационные жалобы адвокатов.

***

Давно канули в Лету те времена, когда народные судьи получали нищенскую зарплату, ютились в тесных хрущобах и были, живые же люди, подвержены, скажем мягко, некоторым соблазнам. Нынче история совсем иная. Судьям государством положено такое жалованье, что ни одна взятка соблазнить судью не может. Задача теперь в том, чтобы удержаться на судейском троне, удержаться любой ценой, дабы не потерять гарантированного на всю оставшуюся жизнь благополучия. И если материально судьи стали одними из самых обеспеченных людей в обществе, то зависимость их пропорционально увеличилась. Они зависели от начальства высокого и высшего, от прокуратуры, от ФСБ. И все меньше и меньше зависели от закона.

Им, разомлевшим от собственного благополучия и трусливым до утраты принципов элементарной человеческой и правовой порядочности, ну какое им было дело до судьбы молодой женщины, оторванной от малых детей, от семьи, от той счастливой жизни, которую пыталась сломать чья-то злая сила. И раз за разом, с неприличным уже упорством, те, кого обязаны называть ваша честь, но честь свою давно утратили, повторяли как заведенные: «Может скрыться, помешать следствию, вступить в сговор…»

***

Только через год немыслимых испытаний тюрьмой ни в чем не виновную Александру Лисину перевели под домашний арест. Но и тут не удержались от мелочной, но отнюдь не мелкой мести: применили к Саше все, без самых малейших исключений, предписанные инструкцией ограничения.

Ей запрещены были даже короткие прогулки. Запрещено было пользоваться телефоном, интернетом, запрещено встречаться с посторонними людьми — только с прямыми родственниками и адвокатами. Даже поездка к врачу была возможной только после многочисленных и долгих согласований. К тому же браслет, в который заковали Сашину ногу, оказался бракованным. Стоило ей зайти в одну из дальних от телефона комнат, браслет переставал подавать сигнал и в квартире тотчас раздавался телефонный звонок из службы слежения: «Лисина, вы где?»

— Да здесь я, куда я денусь? Я же не виновата, что ваш браслет бракованный. Мне что, теперь даже по квартире не передвигаться?

— Не передвигайтесь, — издевательски отвечал равнодушный голос.

***