Закон обратного отсчета (СИ)

Щелкает кнопка питания, отключая телевизор, останавливаются вентиляторы, и молчание в гостиной обретает физическую плотность, давит, пригибает Джена к полу похлеще гравитации. Подобрав личный мобильник, Джа шлепает босыми пятками прочь из комнаты, на второй этаж, где можно запереться в четырех стенах спальни и спокойно сходить с ума.

— Один ты не поедешь, — кричит Джен уже в пустоту.

— Иди в жопу, — доносится с верхних ступенек лестницы.

На улице шумно — рычат двигатели, тащатся по домам люди, откуда-то долбит монотонным ритмом клубная музыка. Джен закрывает окно и задергивает наглухо шторы. Хватит на сегодня вмешательства извне, и так дерьма слишком много даже для понедельника.

Негодование опасно близится к ярости, Джен не сдерживает ее, проигрывает в уме диалоги, высказывает наболевшее, простраивает фразы так, чтобы звучали больнее и обиднее, доходчивее. Он клянется воображаемому Джа бросить все нахрен и свалить куда-нибудь в Колорадо, если тот не прекратит строить из себя автономную область. Как раз на пороге мастерской слова заканчиваются, и Джен выдыхает неровно — про себя выговорился, теперь на пророке не сорвется.

В мастерской прохладно и свежо. Уютно от запахов металла и бензина. Джен переодевается в замасленную дырявую футболку, натягивает перчатки, теперь запах техники и на нем, он сам — часть сложного, но понятного механизма. Часть, которая служит вполне определенной цели, выполняет вполне определенные функции в процессе, у которого возможно всего два исхода: заработало или не заработало. Все. Никаких компромиссов, недосказанностей и полутонов. Предельно честная конструкция.

Достав полироль и мягкие тряпки, Джен идет через мастерскую к стройным рядам мотопарка; зажженные лампы бросают блики на радугу бензобаков. Приваленный к верстаку Триумф и Харлей без передней вилки Джен не трогает, эти кони еще хлебнут его внимания, но чуть позже.

Сегодня Джен не в состоянии вправлять мозги даже технике, хотя с ней обычно проще, чем с людьми — техника ремонту не сопротивляется. Сегодня Джен пришел к хладнокровным байкам остудить голову, смахнуть с замороченного сознания лишнее, как пыль со спидометров.

Обычно Джен начинает с другого конца мотопарка — там, у «клиентских» ворот в специальном просторном отсеке стоят Нортоны, но запылиться в последнее время боевые мотоциклы не успевают и все чаще ночуют во дворе — под навесом. Поэтому Джен принимается за старожила эндуро, припаркованного у самой рабочей зоны. Найти ему нового наездника Джен не может уже больше полугода. Стоящий напротив неуклюжий добротный турер, собранный на харлеевской раме, ждет нового хозяина еще дольше.

Следом за штучными мотоциклами выставлены от малолитражек к тяжеловесам остромордые спортбайки. Их вереница — самая длинная, превзошедшая даже классику, хотя Джену подобный расклад не по душе. Слишком часто первый многокубовый спорт становится для обладателя последним.

Спустя четверть мотопарка по последней липкой тряпке абстракцией расходятся черные разводы, Джен достает с полок в мастерской новую пачку, вскрывает рывком хрустящую упаковку. В саду хлопает дверь. Джен слышит, как Джа шарахается по дорожкам, выложенным шестиугольной плиткой, спотыкается обо что-то (конечно, брошенное на дороге Дженом) в темноте (фонари зажечь совсем не судьба) и матерится вполголоса.

У Джена на душе скребут кошки, хотя в наличии у себя души он давно сомневается. Если вспомнить, когда душа болит, физически ноет где-то под грудиной, сначала в одной точке, затем все шире и шире, будто внутрь заполз паук и принялся отращивать щупальца вдоль ребер. А у Джена в этом месте нечто твердое и матовое, вроде графитового стержня, который стал для всего организма центром равновесия. И вот это человеческое существо с обугленным сердечником пророк называет своей совестью?

Разодранную упаковку тряпок Джен возвращает на полку. По пути к воротам снимает перчатки, стягивает за воротник со спины рабочую футболку, у выхода переодевается в чистую домашнюю. Во дворе после светлой мастерской темно, недалеко у соседей залаяла собака, кроме нее тишину двухэтажного квартала разбавляет только шорох шин по разбитой дороге. В этой тишине Джен с удивлением замечает, как скрипят «свои» ворота. Надо бы смазать.

Джа не видно, но Джен знает, что пророк в беседке. Кособокий шестиугольный сруб Джа поставил сам. Нет, конечно, с фундаментом Джен подсобил, но начиная с нижней обвязки и заканчивая посадкой шести виноградных кустов — по одному на угол, Джа все сделал сам: сам крепил столбы, сам корячился с ондулином, прилаживая листы друг к другу веером для соблюдения ската со всех шести сторон, сам укладывал бревна и натягивал ромбами бечевку для будущей лозы. Собственными руками выпилил скамейки. И фонарь под самой крышей керосиновый только потому, по догадке Джена, что электричество провести без посторонней помощи в лачугу Джа не сумел бы. Впрочем, света от фонарей вдоль тропинок вполне хватает.