Закон фронтира

— И это психотерапевт, — констатировал Гош. — В радужном ореоле профессиональной этики. Весь такой белый и пушистый. Мягкий и заботливый. Оберегающий пациента от малейшей травмы.

— А я с тобой на равных общаюсь, — парировал Сан Сеич. — Ты же вздумал терапировать ребят. Хватило смелости. Спрашивается, что я буду тебя жалеть?

— Когда это я их терапировал? — окрысился Гош. — Ну-ка, когда?

— Случается, — отмахнулся Сан Сеич. — Вопрос лишь в том, сознательно ты это делаешь, или нет. Хотя в любом случае, если ты и психолог, то дилетант.

— Вряд ли я был психологом. Зачем психологу становиться капитаном Знатоков? Вы бы знали, что там за атмосфера…

— Люди как люди, — пожал плечами Сан Сеич. — Я же видел. Да, с проблемами, но особой патологии не наблюдается.

— Что вы там видели? — Гош презрительно сморщился. — Картинки на голубом экране? Там капитаны умирали от сердечного приступа, кладя палец на кнопку. Там в разгар чемпионата народ выпрыгивал в окна. Семейные пары с грудными детьми приезжали на игру, сдавали малышей на трибуны и садились за стол. Что вы знаете о психике человека, который десять лет кряду только и делает, что играет в эти игры? Так называемые «интеллектуальные»? Какое дикое хамство там процветало, вы в курсе? Что там люди дрались периодически, вы знаете? Два капитана, причем один — женщина, метелят друг друга в фойе Останкино, редактор бросается их разнимать и зарабатывает сотрясение мозга… А я через все это прошел. Какой я после этого психолог… Это ведь даже не интересно — за Знатоками наблюдать. Там перестаешь смотреть по сторонам уже через месяц-другой. Такими играми нет смысла интересоваться, находясь внутри. Ими можно только жить.

— Зачем же тогда…? — задал Сан Сеич вполне резонный вопрос.

— Наркотик, — не менее веско ответил Гош. — Самореализация. Иначе я бы ушел, когда мне сведущие люди намекнули, что в телевизор я больше не попаду ни под каким видом. Все равно остался играть за кадром, во внутренних чемпионатах. У нас последний состав команды наполовину был из таких же, как я, отставных капитанов. Склочников и белых ворон. Кстати, единственная в своем роде клинически нормальная шестерка подобралась.

— Когда это было? — Сан Сеич опять подался вперед, ловя взгляд Гоша.

— Совсем недавно. Буквально за пару лет до.

— Значит, ты уже и это помнишь…

— Все бы отдал за то, чтобы променять этот кусок своей памяти на любой другой, — очень тихо сказал Гош. — Меняю графу «хобби» на «семейное положение». Или на «род занятий» — хотя бы.

— А ты не мог быть профессиональным игроком? — подбросил идею Сан Сеич. — Я слышал, были такие, которые только играли, и все…

— Да что же я, больной, что ли?! — искренне возмутился Гош.

* * *

Женя мирно сидела на заборе, пыхтя сигаретой и любуясь на закат. Неподалеку пасся стреноженный Малыш. Гош бросил на жеребца короткий оценивающий взгляд и пришел к выводу, что имя ему подобрано с большим чувством юмора.

— Можно я тебе составлю компанию? — спросил Гош, прислоняясь к столбу и уже жалея, что не приволок с собой хотя бы ведро — присесть.

— Забирайся, — девушка похлопала ладонью по перекладине.

— Не выдержит, — засомневался Гош. — Я уж постою. Ну, как самочувствие?

— Да ничего вроде. Сначала думала, разревусь на радостях, что наконец-то людей встретила. Но обошлось. Да и чему радоваться — вон, какие у вас проблемы…

— Это точно, — кивнул Гош. — Проблем вагон и маленькая тележка. Все в расстроенных чувствах, каждый что-то вспоминает, работы невпроворот, а теперь вот еще и шизофреник Андрей Николаевич с огромной бандой тупых на нашу голову.

— Я помогу, — сказала Женя. — Чем могу. Если хотите, конечно.

— Спасибо. Хотим, наверное. Знать бы только, чего нам надо вообще. Уж точно не огневого контакта.

— Ты в Москву, как, не собираешься?

— С самого начала только в Москву и стремлюсь. Там же мои воспоминания. Документы хотя бы откопать, фотографии. Ты не поверишь, я все еще с собственным именем до конца не смирился. Не по душе — и хоть ты тресни!

— Хочешь, я буду тебя звать Капитан? — предложила Женя.

— Да я недолго был капитаном, — усмехнулся Гош.

— Ничего себе «недолго»!

— Совсем недолго. Первое, что вспомнил — как я на «Брэйне» остаюсь за столом один и прошу разрешения попробовать кнопку. Зачем капитану пробовать кнопку?

— А ты на «Брэйне» и капитанил-то всего один сезон. Ты уже потом всерьез рулить начал, на фестивалях и в московском чемпионате.

— Слушай, давай забудем, — попросил Гош. — Конечно, игры — яркая страница моей биографии, ничего не скажешь. Только не хотелось бы, чтобы она заслоняла все остальные. А если мне каждый день будут напоминать, что я Знаток… Мало хорошего из этого получится.

— Да как прикажешь, — легко согласилась Женя. — Я, собственно, хотела тебе сказать… Ты не обижайся, ладно? Нечего тебе в Москве делать.

— Как это — нечего?!

— Убьют тебя, — объяснила Женя просто и доходчиво.

— В прошлом году не убили, в этом точно не убьют.