Закон Девяток

Алекс смутно понимал свой почти пожизненный страх кончить также, как его мать.

"Ну," наконец сказал доктор Хоффман, вздыхая, "будем надеяться на лучшее. Часто, с правильным балансом лекарств, людям, таким как ты, не приходится жить с заблуждениями и манией такой болезни.

Но, боюсь, тебе придется побыть здесь ненадолго."

"Ненадолго?"

"Из-за насилия во время нападения, возможно, предъявят обвинения."

Доктор похлопал Алекса по коленке. "Но я не хочу, чтобы ты сейчас думал об этом." Он улыбнулся. "Если так будет, мы попросим судью заключить тебя здесь, под нашей опекой. Тюрьма - неподходящая среда для душевнобольного человека. Боюсь, нужно будет поместить тебя сюда на неопределенный срок - для твоей же безопасности, конечно.

Алекс не мог выстроить ответ, но где-то глубоко внутри он чувствовал отдаленное чувство тревоги.

Доктор пальцем нажал на кнопку наверху своей шариковой ручки и положил ее в нагрудный карман, все это время смотря на Алекса.

"Когда вы привыкнете в препарату и он усмирит вас, мы побольше поговорим обо всём этом. Я собираюсь проникнуть в ваши мысли, которые управляют вами, которые заставляют делать вас вещи которые вы делаете.

Прозвучал мягкий стук в дверь. Заглянула какая-то девушка с подносом. "Я помешала, доктор? Время принимать лекарства."

"Нет, нет, заходите. Мы закончили на сегодня."

Женщина в белом подошла ближе. Она крепко держала поднос, ожидая чего-нибудь от Алекса. Он мог немного больше, чем сфокусировать взгляд на подносе.

"Думаю, ему нужна будет некоторая помощь, пока он не привыкнет к лекарству."

Женщина кивнула и поставила поднос на кровать. Она взяла маленький бумажный стаканчик и поднесла к его губам. Алекс не знал, что делать. Это казалось таким незначительным. Она положила другую руку ему на лоб, слегка отклонила его голову назад и влила густую жидкость ему в рот. Пальцем она подняла его подбородок - закрыть рот.

"Глотай. Вот так. Молодец."

Когда она убрала руку, челюсть Алекса повисла от попыток глотнуть.

"У меня обходы, Алекс," сказал Доктор Хоффман. "Я проведаю тебя через день-два. А сейчас расслабься и дай лекарству делать свое дело, хорошо?"

Алекс сидел, неспособный выстроить ответ, когда мужчина снова похлопал ему по коленке, прежде чем уйти. Комната немного потемнела, когда закрылась дверь.

Женщина приподняла другой стаканчик. В этот раз в его рот покатилась пилюля. Женщина влила воду из третьего стаканчика. Он глотнул, чтобы не захлебнуться.

"Хорошо," сказала она успокаивающим голосом, вытирая его подбородок тряпицей. "Скоро ты будешь делать это сам."

Алекс хотел лишь лечь спать.

"Скоро" - сказала она - "ты разговоришься в смятении"

Алекс сидел на краю кровати, утомленный попытками одеться. Каждый день они говорили ему одеваться. Он не был уверен зачем ему приходится это делать, но они говорили ему, и он одевался.

Что бы они ему не говорили, он делал.

Он не хотел соглашаться с их приказами, но у него не хватало воли бороться с ними и он не мог найти причину - почему он должен это делать. Он знал что у него нету выбора, нету выхода. Он был на их милости.

В то же время, его заключение казалось незначительным. Какую разницу оно принесло? Заключение казалось тривиальным.

То, что раздражало его больше всего, фактически единственное что раздражало его, была неспособность думать, формировать окончательные последовательные мысли. Это было самой раздражающей вещью для него. Он сидел часами глядя в никуда, всё время пытаясь изо всех сил построить предложение в своей голове, но ничего не получалось. Это заставляло чувствовать себя опустошенным и отдалённо разбитым.

Он знал, что это было из-за наркотиков не дающих ему сфокусироваться. Больше всего он хотел избавиться от гигантского груза, которым давили на него лекарства. Он не мог представить путь к этому.

Однажды он отвернулся и сказал, что больше не хочет их принимать; тогда они предупредили его, что если он откажется, если он станет сопротивляться,- они привяжут его к кровати и вколют инъекцию.

Алекс понимал, что не хочет этого. Он знал как безнадёжно бороться с ними. После того, как они пригрозили ему привязать его, он взял медикаменты без дальнейших возражений.

Но больше всего он хотел избавиться от гнетущего груза наркотического ступора.

Он цеплялся за идею, что заключён тут всего пару дней. Он не мог посчитать сколько, но не верил, что это продолжается долго. Он смутно вспомнил доктора, приходящего чтобы кратко поговорить с ним.

Врач хотел узнать о вещах, про которые думал Алекс. Алекс не мог выразить ни одной мысли. Тогда врач спросил, следует ли Алекс голосам? Алекс спросил, какого плана голосам? Врач предположил, что возможно он слышит голос Дьявола, или даже голоса людей из другого мира, которые охотятся за ним, хотят что-то, говорят ему что-то. Алекс почувствовал скрытый смысл тревоги в этом вопросе, но он не знал, о чём говорил доктор.

Тогда доктор ушёл, сказав, что придёт в другой день и они поговорят ещё на счёт этого, добавив, чтобы Алекс не собирался в скором времени идти домой.

Дом. Это был его дом сейчас.