Закон бутерброда

К обеденному перерыву от дирекции по-прежнему не было никаких новостей. Он остался за столом, идти есть не было сил. Он мог согласиться с мыслью, что он бесчувственный урод, что он слегка протух в любви, но если штука, ради которой он пожертвовал семейной жизнью, штука, из которой он, в общем и целом, мог бы извлечь некое подобие гордости, оказалась гнилой и продажной, ему оставалось только раствориться в воздухе. Он решил послать мейл Клер.

Кому: [email protected]

Привет, прости, что гружу всякой дрянью, но это катастрофа. Прочти статью на Mediapart.

Она ответила ему в чате:

< Клер > Ок… Если Mediapart такое пишет, думаю, у них есть доказательства?

< Кристоф > зная их, да.

< Клер > видел начальство?

< Кристоф > нет, жду пока. Даже не знаю, что им сказать. Они меня держат за идиота, а ославят продажной скотиной.

< Клер > тебе надо откреститься от всего этого дерьма.

< Кристоф > ровно это я и начал делать, сказал, что редакция ни о чем не знала. А по-твоему, что мне сказать шефам?

< Клер > Зависит от того, с чем ты готов согласиться. Если, на твой взгляд, это слишком некрасиво и ты держишься за свое честное имя, ты увольняешься. Если нет, остаешься.

< Кристоф > Гм… Не вижу другого достойного выхода, кроме как уходить. Но тогда мы будем в дерьме. И я и ты.

< Клер > выкрутимся. Полагаю, что к 19.15 тебя не ждать…

< Кристоф > Наоборот. Одного хочу – вернуться домой.

Только в два часа дня ему позвонила секретарша и сказала, что большой босс ждет его у себя кабинете прямо сейчас. Он поднялся с места, но пока ждал лифта, к нему подошла Ванесса:

– Можно тебя на минутку?

– Сейчас не время. Иду улаживать это дело.

– Именно поэтому. Я поговорила с остальными, и все мы боимся только одного. Что ты нас бросишь.

– В смысле?

– Что ты уволишься. Ты не можешь с нами так поступить. Это ты брал нас на работу, мы все пришли работать с тобой. Это ты даешь жизнь сайту. Если ты уйдешь, все умрет.

Кристоф терпеть не мог конфликты, но на сей раз он знал, что конфликта не избежать. Дирекция не только держала его за идиота, но еще и сорвала всю работу, которую его команда и он сам проделали, чтобы заниматься хорошей журналистикой. Качество текстов, требовательность – все было непоправимо испорчено жульничеством. Придется им извиняться. Теперь они в мышеловке, как крысы. Небось паникуют.

Образ растерянного начальства, убитого собственноручно состряпанной катастрофой, испарился, едва он вошел в кабинет, и сменился вполне реальной фигурой разгневанного Де Лассаля, который шагал взад-вперед по ту сторону стола.

– Черт возьми, Кристоф, ну и вляпались!

– Да. Вляпались в дерьмо, которое вы сами и наложили. Можете объяснить как?

– Надо же, первый раз заинтересовался нашей стратегией развития… Вообще-то ситуация предельно проста. Мы ведем себя точно так же, как все. Те, кто замеряет посещаемость, – банда продажных подонков, они обирают нас всех. Повторяю: всех без исключения. Вот только именно нас взяли и кинули. – Он остановился, потом спросил: – Кстати, парни из “Медиапарта”, они ведь твои дружки, нет?

– Я… – Кристоф был застигнут врасплох. – Не дружки, интернет-знакомые.

– Так вот, передай своим знакомым, что они сукины дети. Естественно, кидают нас, а не более раскрученные сайты. Конечно, им легче всего бить середнячков. Нет, ну что за чушь! Расплачиваемся за всех. А теперь надо действовать.

Он снова зашагал вдоль четырехметровой стены кабинета.

– Кстати, твой официальный комментарий был очень разумным. Просто отлично. Уволим Лорана, бросим им кость. Вообще-то, в сущности, наплевать. Устаканится. Главная проблема в том, что изменится вся система. Если теперь трафик сайта нельзя накручивать, придется его реально повышать.

– Что?

Шеф остановился перед ошарашенным Кристофом, который по-прежнему стоял столбом.