Заклинатель душ

— После этого нас с Элис разделили и отправили в разные приемные семьи, и, в конце концов, когда мне исполнилось четырнадцать, меня определили в интернат в городе, — сказал он. — Ни одна семья никогда не выдерживала со мной дольше шести месяцев, потому что все, казалось, боялись.

Я подперла голову рукой.

— Должно быть это травмирующе.

Он кивнул.

— В некотором смысле. Но огромная часть меня яростно защищала других людей. Я знал, что не плохой. Никогда не чувствовал себя плохим ребенком. — Уоррен сделал еще один глоток из бутылки. — Затем, когда мне было шестнадцать, мы с парой других мальчиков из интерната пошли в кино. Они были настоящими детьми системы. Курили, пили, принимали наркотики, участвовали в бандах. Олицетворяли все те ужасные истории, которые ты слышала о детях системы. Но они были единственными людьми, которые не отказывались находиться со мной.

— После окончания фильма мы должны были пойти домой пешком, но они решили последовать за одинокой девушкой. Думаю, она жила где-то поблизости. Они загнали ее в угол в переулке. Я схватил одного, парня по имени Рекс, за волосы и оттащил. Другой парень, Тревис, бросился на девушку и толкнул ее на мусорный контейнер, сильно раскроив ей голову. Тревис запрыгнул на нее и ударил по лицу. Рекс держал меня за рубашку, но я сосредоточился на Тревисе. Он собирался убить девушку, если я его не остановлю. И тогда вновь раздался треск молнии.

— И у него остановилось сердце, — сказала я.

Уоррен кивнул.

— Рекс в потрясении отступил. Когда я повернулся к нему, он бросился бежать.

— Что случилось с девушкой?

— Я взял ее на руки и отнес на заправку за углом. Они вызвали скорую помощь, и я выбежал на улицу до прибытия полиции. Хотя почти уверен, что она выжила, — ответил он.

Я потерла лицо руками.

— Вау.

Он допил пиво и поставил пустую бутылку на пол рядом с собой.

— Я жил на улицах, пока не исполнилось восемнадцать и я смог вступить в армию. Это был мой единственный выход.

— И ты стал снайпером, — сказал я.

Уоррен пожал плечами.

— Я уже был киллером.

Я покачала головой.

— Нет. Ты был спасителем.

Он повернул руки ладонями вверх.

— Совсем не это ощущаешь, когда останавливаешь биение сердец.

Я сильно выдохнула.

— Сколько раз ты это делал?

— Девять раз, — ответил Уоррен. — Три раза во время войны в Ираке в 2006 году.

— Думаю, эта способность тебе пригодилась во время войны.

Он кивнул.

— Да, это так.

— Как это работает? Ты можешь делать это по желанию? — спросила я.

— Вряд ли «по желанию» подходящее слово, но могу сделать это, когда у меня нет другого выбора.

— Что случилось с Элис?

Уоррен сделал глубокий вдох и прислонился затылком к дивану. После длительного молчания стало понять, что он не хочет о ней говорить.

Я положила свою руку на его.

— Все в порядке. Ты не обязан рассказывать.

Он вздохнул и покачал головой.

— Нет, мне нужно выговориться, — сказал он. — Элис мертва.

Моя голова откинулась назад от удивления.

— Как?

Он снова затих. Затем посмотрел на свои ладони и перевел взгляд на меня. В уголках его темных глаз застыли слезы.

— Я убил ее.

Я с трудом сглотнула, но не отпустила его руку.

— Как это случилось?

— Я не видел ее до тех пор, пока не сбежал из детского дома. Когда нашел ее, она отсиживалась в притоне наркоторговцев на другом конце города. Я остался с ней на некоторое время и попытался помочь привести жизнь в порядок, но однажды вечером вернулся с едой для нас, а у нее передозировка чем-то. Я до сих пор не знаю, что она приняла. — Уоррен опустил голову.

Его рука вспотела.

— Она задыхалась от собственной рвоты и билась в конвульсиях. Я пытался очистить ее дыхательные пути, но не получалось, — сказал он. — Я почувствовал, как она ускользает, и понимал, что Элис страдает. У меня не было телефона, чтобы позвать на помощь. Там больше никого не было. Поэтому просто прекратил это.

Я обняла его за шею и притянула к себе. Не понимала, плакал ли он, но его дыхание было быстрым и неглубоким. Неудержимые слезы катились по моим щекам.

— Ты не убивал ее. — Я покачала головой. — Ты помог ей обрести покой. Никто не должен умирать в таких муках.

Он не двигался долгое время. Как и я. Просто запустила ногти в его волосы, пока его дыхание не пришло в норму. Он был совсем ребенком, когда Элис умерла. Она была его единственным подобием семьи. Внезапно я почувствовала себя виноватой за то, что у меня такое замечательное детство. Возможно, у нас с Уорреном и было что-то общее, но он пережил вещи хуже, чем я могла себе представить.

Наконец, он выпрямился и вытер глаза.

— Она была единственной, кому я рассказал о своих способностях. До сих пор только она знала обо всем.

Я заправила волосы ему за ухо.

— Уоррен, мне так жаль.

Он кивнул.

— Мне тоже. Я всегда чувствовал себя ответственным за нее. Я должен был защитить ее, когда мы были в том ужасном доме. Я должен был спасти ее, когда она умирала. — Уоррен всхлипнул.

Я покачала головой.

— Это не твоя ответственность.

— Разве не так? — спросил он, и его голос был полон искреннего сомнения

— Нет, — ответила я. — Ты был ребенком. Ни один ребенок не должен взваливать на себя такой груз.