Гэйнор сидела, скрестив руки, — время еле двигалось. Она принесла с собой книгу, но книга не увлекала, все ее мысли были поглощены Ферн. Из коридора донесся шум, кто–то сказал:
С чего ты это взял? Это не может быть правдой.
Разумеется, это правда, это показывали по телевизору.
В саду раздалось птичье пение. Влетевшая в окно пчела принялась исследовать вазу с фрезиями. Все эти шумы будто незримым пунктиром подчеркивали тишину, стоящую в комнате, они были некоей рябью на поверхности этой тишины, и никак не могли пробиться в орбиту спокойствия, окружающего Ферн и Гэйнор. В ее сознании всплывали какие–то мелочи, подробности. По телевизору, это было по телевизору…
И внезапно ускользающее воспоминание встало на свое место. История с драконом — история, которую она знала, где–то встречала — должно быть, в одном из манускриптов, который оказался перед камерой в той телевизионной программе: о музее в Йорке, в той самой программе, с доктором Лэем… Она очень старалась не думать об инциденте с растянувшимся экраном, пытаясь забыть ужас при виде высунувшегося пальца, — вот, вероятно, почему она не сразу ухватила связь.
Но теперь ей все стало ясно, и она больше не гнала прочь тот случай, его нельзя было игнорировать. Орбита спокойствия была разрушена, в голове Гэйнор бурлили мысли, возникала боль в солнечном сплетении — как предчувствие будущего ужаса. Они должны исполнить указание -— они должны посетить музей. («Я жду встречи с вами», — сказал он.) Гэйнор почувствовала, что ее всю трясет, она буквально вцепилась в руку Ферн.
— Это был кошмар, — громко сказала она. — Кошмар.
Но девушка уже двинулась к той границе, за которой начинаются кошмары, и ей стало не по себе. Сейчас она смотрела на лицо подруги, будто очень далекое–далекое, отчужденное в этой тишине, смотрела на капли, падающие в капельнице, на зеленую линию биения ее сердца на мониторе и понимала, что все ее страхи ровно ничего не значат, что она обязана сделать все, что в ее силах.
Казалось, прошло необозримо долгое время, пока не пришел Уилл. Гэйнор хотела позвонить ему по телефону, но Рэггинбоун дал четкие инструкции, и она не посмела отойти от Ферн.
Гэйнор быстро сказала Уиллу:
Все это было у тебя во сне, я знаю — это так. Вот что значит «наконечник» — предмет, обладающий великой силой, великой магией.
Хм… — Уилл остолбенел. — Странно, правда? Казалось, все забыто, но оно неожиданно оживает. Ключ к разгадке материализуется как раз тогда, когда он нам нужен.
Не понимаю.
— Очень точно, — сказал он. — И как кстати! Мы в отчаянье — хватаемся за соломинку — и неожиданно приходит указание, как действовать. Далее если это приведет нас в логово дракона — мы не можем себе позволить пренебречь этим. Мне все это очень не нравится.
— У тебя есть какие–то сомнения?
— Я думаю… все слишком совпадает. Как сигаретный окурок в детективе. Старый Дух насылает сновидения, манипулирует твоим сознанием… Ты пыталась проверить, кто такой доктор Лэй?
Гэйнор отрицательно покачала головой:
Я собиралась, но, когда все это случилось, остальное просто выскочило у меня из головы.
Займись этим, как только вернешься домой, — сказал Уилл, — если, конечно, не будет слишком поздно, чтобы звонить чужим людям. Какая–то информация о нем может оказаться очень полезной. Я приехал на папиной машине — возьми ее. — Он протянул Гэйнор ключи. — Я потом вызову такси.
Гэйнор поехала домой, в Дэйл Хауз: удивительно, но она начала воспринимать это место как свой дом… Тяжелое небо над головой, казалось, отражало ее ощущения. Облака цвета индиго, надвигаясь высокими валами со стороны моря, предвещали дождь. Деревья гнулись под ветром, но тут же внезапно становилось тихо, а листья начинали дрожать, как от холода. Когда она выехала на пустошь, штормовой ветер стал так раскачивать и швырять из стороны в сторону машину, что казалось, будто он хочет столкнуть ее с дороги. Это очень напоминало вечер накануне свадьбы Ферн, и Гэйнор счастлива была увидеть наконец подъездную дорогу к Дэйл Хаузу. Дом наполняли вкусные запахи из кухни. Робин быстро вышел к ней навстречу, но, как только Гэйнор безмолвно покачала головой, искорка его надежды тут же угасла.
Гэйнор сразу же кинулась к телефону и принялась звонить.
На следующий день она рассказывала Уиллу: