Закаспий

Наступила ночь. Двигаясь на ощупь, они то спускались ниже, объезжая поперечные отроги, то вновь поднимались вверх, чтобы не наткнуться на какое-либо человеческое жилье. К рассвету прошли, по соображениям Али Дженга, семь фарсахов. Остановились на отдых неподалеку от теснины, по которой змейкой извивалась горная дорога, выходящая в предгорья к Каракумским пескам. Место, которое выбрали джигиты для отдыха, напоминало пещеру, но вся она была загромождена обломками скал. Из широких щелей торчали зеленые кусты ежевики. Развьючив лошадей, джигиты спрятали три тюка с коврами и два больших чемодана с драгоценностями в расщелинах пещеры, сами расположились на отдых у входа. Лесовский выставил двух часовых, объявив им, что сменит их через три часа, и тоже лег, укрывшись чекменем. Уснул он мгновенно, но спал чутко, и едва донесся лай собаки, сразу же вскочил и выхватил из кобуры пистолет.

Осторожно выглянув из-за скалы, Лесовский увидел внизу возле шалаша часовых, чабана с длинной палкой и огромного пса. «Оказывается, мы шли к чабанской стоянке, - подумал Лесовский. - Внизу, в теснине, речка - сюда пригоняют свои отары пастухи на водопой». Лесовский, не обращая внимания на взбрехивающего пса, подошел к чатме.

- Здравствуйте, яшули, - поздоровался он, приглядываясь к чабану. - Кто ты? Откуда?

Часовые перевели незнакомцу вопрос Лесовского. Он покивал головой и тотчас принялся рассказывать о своих злоключениях. Пас он овец в песках, и ночью подкрались к нему аламанщики - отару угнали, а заодно увели и подпаска. Теперь он остался один, а идти в селение боится - там стоят белогвардейцы. Выслушав чабана, Лесовский успокоил его: придут красные аскеры - помогут чабану отыскать пропавших овец. Чабан поблагодарил Лесовского за добрые слова и, распрощавшись, спустился в теснину. Ни джигиты, ни Лесовский не заподозрили ничего плохого в поведении этого человека. Весь день отдыхали, меняя часовых, а к вечеру у чабанской чатмы появились около тридцати вооруженных всадников.

- Курды! - мгновенно сообразил Али Дженг. - И тот чабан был из этой шайки. Эх, жаль, не видел его утром. Я бы сразу отличил курда от туркмена. А теперь, Лесов-хан, туго нам придется...

Курды, остановившись у шалаша, осмотрелись вокруг и поехали к пещере. Лесовский тихонько скомандовал, чтобы джигиты залегли и приготовились к бою. Сам, выйдя из-за скалы, прокричал:

- Эй, вы, приказываю вам остановиться! Еще одно движение, и мы откроем огонь! Мы - бойцы Красной Армии, и если хоть один из вас поднимет на нас руку- будет отвечать по всей строгости революционного закона!

Ехавший впереди всадник потянул за уздечку, остановил коня, отозвался на чистом русском языке:

- Не ерунди, браток! Знаем мы, из каких вы бойцов! Красная Армия еще далеко отсюда. А вы - сучье охвостье! Немедленно сложите оружие! Впрочем, даем десять минут на размышление! Извольте... - Конники повернули коней и отъехали вновь к чатме.

Лесовский посмотрел на своих бойцов, как бы взвешивая - смогут ли они выстоять в схватке с грабителями, и тут же пришла в голову другая мысль: «Какой-то русский к этим курдам затесался, причем, командует всей шайкой... Может быть, это не курды, а нукеры какого-нибудь Ханлар-бека или самого Ораз Сердара выехали в разведку?» И словно в подтверждение мыслям Лесовского, где-то далеко внизу, за пустынным горизонтом, прогремел орудийный выстрел, за ним еще один, и еще.

- Дженг, это не курды, - четко выговорил Лесов ский. - Это белогвардейский отряд. Видимо, они отступают - под Каахка началось сражение.

Орудийная канонада усиливалась с каждой секундой, и этот нарастающий грохот толкнул на решительные действия вооруженных всадников. Из-за чатмы четкой торопливой дробью застучал пулемет, и пули, ударяясь о скалы и рикошетя веером, засвистели, уносясь в пространство. После продолжительной пулеметной очереди вновь наступило затишье, и властный голос опять потребовал сдать оружие. Но это уже была запоздалая угроза. Едва отстучал пулемет, джигиты в ответ открыли ружейную пальбу, и никакая сила остановить их не могла, кроме вновь включившегося в перестрелку пулемета. Новая затяжная очередь заставила Лесовского и его бойцов не только прекратить огонь, но и отползти, ибо пули чиркали по самой верхушке взгорка. Лесовский, прижимаясь к земле, увидел, как ткнулся носом в землю один из джигитов. Лесовский приподнялся, потянулся к нему, но тотчас почувствовал, будто бы его чем-то тупым ударило в предплечье. И сразу из рукава потекла кровь. В глазах заискрилось, во рту стало горько, словно от разжеванной хины. Теряя сознание, Лесовский услышал голос Али Дженга, хотел что-то сказать ему, но никак не мог, не хватало сил шевельнуть губами. Он не чувствовал, как оттащили его в сторону, сняли с него гимнастерку, порвали нательную рубаху и перевязали плечо. Не ведал Лесовский, что враги, держа его джигитов под шквальным огнем, зашли с фланга и залегли в скалах над самым входом в пещеру.