Закадычная соперница

Не сказать чтобы Голубева ожидала от российского санатория уж слишком много, но то, что она увидела, повергло ее в шок. Нет, и корпуса были хорошие, и номера приличные, и даже холодильник в комнате, а в душе горячая вода, но здесь обитали ТОЛЬКО пенсионеры. Ни одного живого существа моложе шестидесяти лет она пока не встретила.

— Значит, отдохну и телом, и душой, — смирилась Елена и потрогала шею. Надо признать, ей опять стало гораздо хуже, да и говорила она теперь с трудом. Пришлось забросить вещи в номер и сразу же отправиться к дежурному врачу.

— Что же вы, голубушка, — белокурая врач посмотрела на Голубеву с укором, — так горло-то застудили, да еще при ваших травмах? А спиртные напитки вам категорически запрещены, мороженое, чай горячий, кофе вообще нельзя. А холодный воздух! Вы что, пели на улице?

Голубева вспомнила пьяный монолог в холодном тамбуре и промолчала.

— Значит, так, — врач вздохнула. — Я понимаю, что праздники и все такое. Но вот вам направление на уколы, это на физиолечение, и больше ни слова вслух, пока я вам не разрешу. Надеюсь, остаться немой на всю жизнь не входит в ваши планы?

Лена отрицательно помотала головой и, еле волоча ноги, вышла из кабинета.

— Не опоздайте на ужин, деточка, — какая-то пожилая, но жутко энергичная пара обогнала Голубеву в коридоре.

За столиком их было трое: Елена и две тетушки «далеко за пятьдесят». Причем тетушки, как показалось Голубевой, выглядели гораздо жизнерадостней и оптимистичней, чем она.

Елена вернулась в номер и легла на кровать. В дверь постучали. Сначала она хотела крикнуть: «Кто там?», но потом вспомнила предостережения врача и заставила себя сползти с постели. Открыла дверь и вопросительно уставилась на дежурную по этажу.

— Спуститесь вниз. Сейчас там соберутся все отдыхающие, вам объявят правила и распорядок, предлагаемые услуги, а потом, если не захотите остаться на праздничный вечер, вернетесь в номер.

Голубева тяжело вздохнула и кивнула. Когда она спустилась вниз, в фойе уже было много отдыхающих. Нарядно одетые бабушки и дедушки неторопливо прогуливались между кадками с фикусами и оживленно вели светскую беседу. Голубева зашла в актовый зал и села на первое попавшееся место.

Пенсионеры вокруг галдели и веселились, словно подростки. Затем, как в театре, прозвучал третий звонок, народ притих, и на сцену вышла администрация санатория. Обычная приветственная речь плавно перетекла в празднично-поздравительную. В этом месте Голубева решила, что с нее хватит, и, согнувшись в три погибели, поползла к выходу.

На этаже она снова столкнулась с дежурной.

— Уже все? — удивилась настырная тетка.

Голубева только кивнула и прошмыгнула в номер. И снова завалилась перед телевизором. Одна реклама сменяла другую, а Елена внезапно захотела чаю. С малиной. Чай с собой был, именно малиновый «Гринфилд», только не было кипятильника. Но от одной мысли о том, что снова придется спуститься в празднично-восторженную толпу пенсионеров, тусующихся в столовой, захотелось повеситься.

«Поклянчу у соседей, — решила Елена, — старички — они жутко запасливые, быть не может, чтобы ни у кого не нашлось кипятильника!»

Голубева открыла дверь и постучала в соседний номер. Тишина. «Гуляют на празднике», — догадалась девушка и перешла к следующей двери. Результат тот же. И только в конце коридора до нее из-за двери донесся ленивый мужской рык:

— Чего надо?

Она снова постучала.

— Что?

И снова стук в дверь.

— Чего вы тарабаните? — дверь отворилась. — Говорить разучились?

Мужчина прервался на полуслове и до такой степени вытаращил глаза, что Голубева даже испугалась за его душевное здоровье.

— Лена? Что ты здесь делаешь?! — выдохнул мужчина, опираясь на косяк. Он стоял в расстегнутой голубой рубахе, в синих «трениках», а в руке у него была бутылка пива. И это был Дима, ее сосед по купе.

Голубева молча пожала плечами и рассмеялась.

Глава 17

— Только не говори мне, что ты разом онемела, — Дмитрий глотнул еще пива, а Елена молча пожала плечами и потянулась к блокноту. — Помню, в тамбуре ты такая разговорчивая была! — хохотнул он, и она запустила в него подушкой.

— Молчу, молчу. Пиши, — примирительно забормотал Дима, пряча от нее веселые глаза.

«Куда дочку дел?» — нацарапала ручкой Голубева и пихнула блокнот мужчине. Они уже целый час сидели в номере Елены, пили чай и пиво и беспрерывно смеялись.

— Так к матери отвез, — Дима поднял на нее глаза. — То есть к бывшей жене, Юлька у меня в каникулы обычно гостит. Дочу отвез, а сам потом на машине до санатория добрался.

«Здесь одни пенсионеры, — написала Лена и пожала плечами, — ты-то что здесь делаешь?»

Дима прочел и заржал как сумасшедший:

— А я и есть пенсионер! Мне же 44. Деда Дима.

Голубева махнула на него рукой — «прекрати» и показала кулак.

— Да, я знал, что здесь одни старички собираются, — вдоволь отсмеявшись, продолжил мужчина. — Сейчас же путевки самые дешевые, едут льготники, ветераны, после операций бесплатно, и еще парочка придурков вроде нас с тобой. Кто ж еще в Новый год сюда потащится?