Зай по имени Шерлок

– Гм-м! – Листрейд состряпал суровую физиономию, и черепаха втянула шею.

– Понятно, значит, придется терпеть. – Черепаха развернулась и, переваливаясь с боку на бок, поползла обратно на свое место.

– Видите, с кем приходится работать? – вновь пожаловался инспектор Шерлоку Заю.

– Всей душой сочувствую вам. Но теперь, по крайней мере, вы знаете точное время преступления.

– Если, разумеется, черепаха ничего не напутала. – Листрейд повертел ручку в когтях.

– Сомневаюсь. Старухи, пусть и бывают довольно вредными созданиями, но, как правило, на редкость наблюдательны.

– Хотелось бы в это верить. Только проку от их наблюдательности, как с коня кумыса…

– Отчего же! Тортиллье сообщила, что в момент кражи никто не приближался к яйцу, и я склонен ей верить. Вы, кстати, всех уже опросили?

– Почти, – Листрейд скользнул глазами по толпе свидетелей. – Остались двое, но боюсь, от них и вовсе не будет никакого толку.

Я проследил за взглядом инспектора и понял о чем идет речь: в уголке на скамеечке сидел сухопарый пожилой гусь, щуря подслеповатые слезящиеся глаза. На коленях у себя он держал малолетнего внука.

– И все же давайте отпросим его, как того требует долг, а после попробуем воссоздать похищение, так сказать, в лицах.

– Хорошо, – нехотя согласился Листрейд, подзывая к себе старика с внуком.

Но старик никак не прореагировал на Листрейда, размахивающего лапой, пока суслик не ткнул его локтем в бок. Тогда гусь встрепенулся, завертел головой и наконец заметил подающего ему нетерпеливые знаки инспектора. Гусь, несмотря на почтенный возраст, оказался на редкость подвижным и болтливым. Не дав раскрыть рта Листрейду, он принялся тараторить без умолку:

– Ну, наконец-то, комиссар! Я уже заждался, когда же вы нас вызовете.

– Инспектор.

– Вот-вот, я и говорю, господин комиссар. Решил внука сводить в музей, приобщить, так сказать, а тут такое! Вы только подумайте, средь бела дня…

– Простите, как вас зовут?

– Да какая разница, в самом деле? Тут яйцо золотое пропало, а вы, вместо того, чтобы делом заниматься, знакомиться надумали. Лучше послушайте, что я вам скажу: смотрим, мы, значит, с внуком на перо жароптицево. Внучок-то и спрашивает: деда, а оно настоящее? Ну откуда, скажите на милость, в ребенке может взяться столько подозрительности? Верно, улица все, нездоровый социяльный климат…

– Но… – попытался вставить слово Листрейд.

– А вот вы, как эксперт, скажите, настоящее оно или нет?

Листрейд растерянно взглянул сначала на меня, потом на Шерлока Зая, словно ища в нас поддержки, но старый гусь уже переключился на другое.

– А яйцо – ну кто такую дорогую вещь выставляет на всеобщее обозрение без сигнализации, а? Кто я вас спрашиваю? Даже стеклянным колпаком прикрыть не удосужились.

– Я… – только и успел вставить Листрейд.

– И еще, комиссар, настоятельно прошу обратить ваше внимание на того сушеного мамонта на подпорке! Это же вопиющее безобразие, согласитесь? Он же скоро завалится набок и обязательно кого-нибудь придавит! Вы представляете, сколько он весит?

– А…

– Именно! А оружие – зачем оно здесь? Мы должны воспитывать в ребенке доброе начало, а что может воспитать в моем внуке вид страшного ржавого клинка или копье с острым наконечником?

– Уважение к своему прошлому и умение не повторять его ошибок, – заметил старому гусю Шерлок Зай.

– Простите? – обернулся тот к сыщику. Словоизвержение разом прекратилось, будто кто-то заткнул неиссякающий поток слов пробкой. – Не понял или не расслышал?

– Я говорил о важности изучения истории, дабы исключить повторение ошибок прошлых поколений, но, разумеется, у вас на сей счет может быть иное, исключительно ваше личное мнение. К тому же инспектор торопится, как и все здесь присутствующие.

– Нет, я конечно, согласен, но… – гусь так и не нашелся чем возразить.

– Благодарю вас, дорогой Шерлок, – сказал Листрейд, беря инициативу в свои лапы. – Итак, ваша фамилия?

– Лапчатые мы, – ответил гусь, переступив с ноги на ногу.

– Прошу вас, господин Лапчатый, пояснить следствию, что вы знаете о пропаже яйца?

– Ничего, – помотал головой гусь. – Мы с внучком мамонта разглядывали, а потом началась паника.

– Все ясно, – Листрейд захлопнул блокнот. – Вы можете быть свободны.

– А как же?..

– Свободны, я говорю! – с нажимом прорычал инспектор.

Гусь втянул голову в плечи и попятился, бормоча неловкие извинения.

– Вот так, – заключил Листрейд. – Никто ничего не видел и не знает. В двери никто не выходил, но яйца нет. Просто уму непостижимо!

– Совершенно с вами согласен, – пробормотал Шерлок Зай, приглядываясь к вещам, лежавшим на узком высоком круглом столике с резной ножкой. Столик стоял у самых дверей слева. На столе находились газета, стакан с остатками чая и промасленный сверток. – Чьи это газета, бутерброд и чай? – спросил он, хмуря брови.

– Мои! – подлетел к сыщику охранник. – Я, видите ли, не успел сегодня позавтракать…

– Нехорошо, любезнейший, – покачал головой Шерлок Зай. – Если мне не изменяет память, столик имеет историческую ценность, а вы его захламляете, сделали из него барную стойку.