Загадочная душа и сумрачный гений

Набравши силу к вечерним сумеркам, зюйд-вест тугим потоком прохлады освежал разгоряченное лицо. Головная боль потихоньку отпускала. Не стоило, конечно, принимать на грудь больше той нормы, которую он сам себе определил на рабочий период…

«Страшно подумать, как давно это было. Хотя, если быть точным, „давным-давно“ этому на днях стукнуло девяносто лет тому вперед. Но было! А такие решения из числа не отменяемых, — Василий тяжко вздохнул, — Ставим себе на вид. Замечание Вам, любезный. Впредь — потрудитесь исполнять и соответствовать. Зарок, выстраданный в госпитальной палатке Ханкалы в том „далеком далёко“, которое вспоминается все реже, обычно в силу необходимости, жизнь Вам, да и не только Вам, здесь уже пару раз спасал».

Солнце садилось. Небо на западе и облака на нем светились живой, неповторимой палитрой плавно перетекающих друг в друга оттенков, от иссине-фиолетового до нежно-розового и огненно-золотого. Умеет же порадовать глаз морехода северная Атлантика в те редкие весенние вечера, когда ей бывает угодно смирить свой суровый норов и блеснуть благородной, нордической красотой.

Как же сладок этот терпкий, океанский воздух! Как прекрасен этот не загаженный свалками и смогами сгорающей нефти мир. И как прекрасна, и сладка та, которую мир этот подарил ему. Та, цвет чьих дивных волос ослепительно сияет сейчас перед глазами в нижней кромке закатных облаков. Единственная, неповторимая и желанная женщина, от которой волею судеб он сейчас уплывает все дальше, и дальше…

«Солнышко мое, счастье мое рыженькое, как же я по тебе уже соскучился…

Ох!.. не нужно было перебирать. Опять лирика из нас понеслась. И перед работой, вдобавок. Давай-ка, бери себя в руки. Живо…

Все-таки, Вася, здесь ты стал другим. По Сеньке ли шапка? Вот скоро и проверим. Нет, конечно, натянул ты ее на себя не только благодаря балковским гормонам, да его молодости. Только, похоже, что и как личность ты, уже немножечко он. Но немножко или множко? Вот в этом-то и вопрос. Интересный. И может статься, что он будет посложнее, чем давно привычная, по понятным причинам, дилемма от шекспировского датского принца. Мимо чьей родины, кстати, мы как раз и проходим в данный момент».

Василий какое-то время пристально вглядывался в легкую дымку слева по борту, где на фоне темнеющего горизонта, играя отблесками вечерней зари, высвечивались шпили соборов и мерцали огоньки собирающегося мирно отходить ко сну Копенгагена.

«Ну, допустим, я не прав был сегодня. Но и обижать старика не следовало. В конце концов, до начала активной фазы операции у нас еще больше двух суток. Голова и тело в порядок прийти успеют. А дед наш, получив столь неожиданный солидный приварок к планировавшейся им выручке с рейса, похоже, почувствовал себя обязанным. Кстати, вполне так солидно смотрелся кэп. Говорят, что русскому в кайф, то для немца — смерть. Только сие, видимо, не ко всем фрицам относится,» — улыбнулся Василий.

Такого насоса, в лице просоленного дыханием восьми морей и двух океанов клада данцигского сального юмора и ганзейских кабацких традиций, узреть перед собой он не ожидал. А поначалу тот был сама деловая респектабельность и учтивый педантизм: «Не соизволите ли разделить с Вашим шкипером чашечку кофе, ровно в 16–30?» А ведь ему еще «собаку» стоять.

«Итого, в резулятивной части имеем: два пузырька Егермайстера по 0,75 на двоих. Пусть оно и под добрую закуску, но это… ИК… трошечки перебор…»

* * *

Известием о том, что он покидает Питер и любимую минимум на месяц, Василий огорошил Верочку вечером, после посещения ими Катюши Десницкой в больнице. И воспоследовавшего за этим неожиданного визита к ним домой Государя-Регента с его не в меру серьезным дядюшкой. На пару с очаровательной супругой. Которая, к тому же, «по совместительству», приходилась родной сестрой Государыне Императрице.

Поскольку Василий и Михаил Александрович уже успели про что-то пошептаться с утра пораньше, Вера на подобное продолжение дня не рассчитывала. Но, форс-мажор есть форс-мажор: надо было разруливать ситуацию не имея времени, ни на размышления, ни на подготовку. Разбираться, как именно по этикету положено принимать к обеду ТАКИХ гостей, было поздно. Оставался единственный доступный вариант действий — «по-русски»: что в печи, все на стол мечи.

Слава Богу, молодая хозяйка и ее шустрые помощницы, женушки «двоих из ларца» — Бурноса и Бабушкина — в грязь лицом не ударили. По части кулинарии и застольного сервиса все всем остались довольны. Или, во всяком случае, сделали вид. Что подтвердил Василий, шепнув ей во время проводов именитых гостей: «Дважды „Зачет“, дорогая!»

Почему именно дважды, догадаться Верочке труда не составило: по ходу разговоров выяснилось, что Великий князь Сергей Александрович и его спутница жизни приехали не только познакомиться поближе с новым другом Михаила Александровича. Они также выполняли просьбу Государыни, относительно желания царя видеть ее, Верочку, в роли одной из камер-фрейлин Александры Федоровны. А фактически, в качестве медицинской сестры и сиделки при Цесаревиче Алексее.