Загадочная душа и сумрачный гений

Пойми: это у нас с тобой все было с самого рождения. А ты попробуй, себя на место молодого честолюбивого парня поставь, которому надо делать карьеру. Был ли у него выбор? А про подарки и прочее… и что тут такого? Разве, скажешь, не заслужено?

Понятно, что голова пока кружится от успехов. Вполне очевидных для всех, кстати. Опять же, намечается партия — красавица, умница. Гнездышко надо семейное вить. И тут как раз презент от Ники и Мишкина подоспел. Царский. Вовремя, как яичко ко Христову дню, — рассмеялся Сергей Александрович, — Вот ты, мой дорогой братиша, лично жизнь кому-нибудь из них двоих спас?

— Но, Серж…

— Не надо никаких «но». Слава Богу, что тебя не угораздило замараться в той дряни, что едва не учинили Владимир с Николашей. А Балк в это время спасал Мишкина. И не один раз. Он сделал это ТРИЖДЫ! Трижды, Алеша. Причем — в бою. Просто задумайся об этом на досуге.

* * *

Первым человеком, которого доктора допустили в палату к Кате, была Великая княгиня Елисавета Федоровна. Благодаря девушку за сохранение жизни своего мужа, она разговорилась с его спасительницей. Расстались они без пяти минут подругами. Супруга Сергея Александровича была просто очарована серьезностью и умом девушки, отметив про себя: «Удивительно, как правильно наш милый маленький принц ее описал. Все так: честна, не жеманна, начитана, хороша собой. И восхитительно мила!»

На следующий день, когда они с Сергеем Александровичем приехали к Катюше уже вдвоем, возле центрального подъезда углового, женского корпуса Обуховской больницы великокняжескую чету ожидал сюрприз: навестить выздоравливающую приехал не кто-нибудь, а лично брат Государя Императора, Михаил Александрович.

Прискакал, вернее сказать. Поскольку по возвращении с Японской войны, Михаил предпочитал передвигаться даже по столице не в экипаже, а верхом! Причем обычно, с эскортом из двух-трех друзей-адъютантов, кавалерийских офицеров, с которыми сошелся достаточно близко во время войны. В этот раз вместе с ним были ротмистры фон Эксе и Маннергейм, а также поручик Плешков. Их благородные, холеные кони, были заботливо укрыты руками больничных служащих теплыми байковыми попонами от холодного весеннего ветерка. Но что-то тут их не устраивало. Нервно косясь друг на друга и прядая ушами, они возбужденно перефыркивались у коновязи.

Но на Регенте и его офицерах перечень посетителей не исчерпывался. Неподалеку от крыльца ожидали своих хозяев два весьма презентабельного вида парноконных экипажа, принадлежащие людям не среднего достатка.

— Ну, вот, дорогая, ты говорила, что едем слишком рано, — улыбнулся Великий князь, — Как видишь, тут у Катюши уже почти десяток визитеров набрался. И как минимум один воздыхатель.

— Сережа, а это точно карета принца Чакробона?

— Чья же еще? Пойдем скорей, иначе господа-гости могут нашу Катеньку утомить. И эскулапы рассердятся. Могут нас с тобой к ней и не пустить. Как опоздавших.

В приемном покое с великокняжеской четой почтительно поздоровались адъютанты Михаила, которые до этого о чем-то оживленно толковали в полголоса. Старшая сестра отделения, по лицу которой можно было прочесть, что после появления в больничных коридорах Обуховки брата Императора, удивить ее может лишь прибытие Папы Римского на ковре-самолете, отвела, оставивших свою верхнюю одежду в вестибюле, Сергея и Эллу в палату к «выздоравливающей девице Десницкой».

Катюша выглядела уже довольно сносно, на щеках у нее даже играл легкий румянец. Хотя и не было ясно, что больше способствовало его появлению, — крепкий организм молодой девушки, способный давольно быстро перебороть последствия даже серьезных ранений, или смущение от внимания и участия столь высокопоставленных особ.

В тот момент, когда в палату вошли новые посетители, Катюша довольно оживленно беседовала с сидящей рядом с ней молодой, изящной дамой, по-видимому, подругой Десницкой. С другой стороны кровати, на стуле сидел принц Чакробон, с благоговением держа в своих руках правую руку Екатерины. Один из больничных столиков украшал огромный букет алых роз. И было без лишних рассуждений понятно, кто именно с ним сюда прибыл. А у окна, о чем-то своем, полушепотом переговаривались трое молодых мужчин. Один в форменном студенческом мундире, второй в форме капитана ИССП, и третий возвышавшийся над обоими своими собеседниками чуть ли не на голову, Государь Регент, Великий князь Михаил Александрович.

Едва увидев вошедших, капитан опричников с коротким поклоном в адрес Эллы и Сергея поставил возле изголовья выздоравливающей еще один стул, жестом пригласив Великую княгиню присесть и присоединиться к разговору с Екатериной.

«Умно, ловко и галантно, — отметил про себя Великий князь, покосившись на свою недееспособную руку, покоящуюся на перевязи, — Видимо, это и есть тот самый Василий Александрович Балк. Вот уж, как говориться, где бы было встретиться…»

Глава 6 Добрый вечер, трусишка…

Пролив Зунд, Санкт-Петербург, Лондон, Северное Море. Апрель 1905-го года