Загадка старого клоуна

И где бы я не блуждал, все мои прогулки заканчивались в одном месте. На площади Победы. Где бы я не ходил, ноги, будто сами собой, несли меня сюда, на площадь Победы. К цирку.

Цирк!

Когда я был во втором классе, нас возили на экскурсию в Киев и повели сюда, на площадь Победы, в цирк. До этого я видел лишь отдельные цирковые номера по телевизору, в кино. Но живого цирка я не видел никогда. Тогда впервые. И цирк произвел на меня такое впечатление, что я буквально очумел. Я так хохотал, так кричал, так подскакивал, что зрители оглядывались на меня.

И дрессированные медведи, и кони, и жонглёры, и акробаты, и воздушные гимнасты, и фокусник-иллюзионист — всё меня страшно восторгало. Но больше всего поразил меня клоун — Олег Попов.

Я влюбился в него до исступления.

Он был для меня наи-, наи- и еще раз наи-, наиталантивейшим, наисимпатичнейшим, наивеселейшим. Недосягаемый, непревзойденный.

Дома, в селе, я взял папину новую кепку, разрисовал её масляной краской квадратами (чтобы получилась знаменитая поповская «шахматка»), нацепил, потом поймал в соседнем огороде белого петушка (у нас были только пестрые) и в тот же день устроил для мальчишек представление цирковое. И хотя соседский петушок не хотел ложиться на землю и засыпать, как у Олега Попова, поклевал меня и убежал, а кепка прилипла к волосам — мальчишки были очень довольны: аплодисменты раздавались на весь луг. Значительно меньше были довольны соседи: оваций не было (петушок так и не нашелся). И уж совсем недовольным был папа — кепку пришлось выкинуть. Папа надавал мне таких аплодисментов пониже спины, что представления на определенное время пришлось отменить — по техническим причинам.

Но ничто уже не могло сбить меня с панталыку — я решил раз и навсегда: буду клоуном. Как Олег Попов. Солнечным клоуном, приносящим людям радость и удовольствие, помогающим нам забывать свои неприятности и неудачи, свои двойки по математике, вызывающим неудержимый веселый смех на всех континентах, во всех уголках земного шара.

Как Олег Попов.

Как несравненный, неповторимый Олег Попов.

Я, конечно, понимал, что это дело будущего.

Клоунов-мальчиков не бывает. Акробаты есть, жонглёры есть, ассистенты фокусников, антиподисты, канатоходцы — артисты почти всех цирковых профессий начинают с мала, с детства. А вот клоунов-детей не бывает. Только взрослые. Такой уж это жанр.

И я понимал, что сначала нужно закончить школу, может, даже отслужить в армии (как Юрий Никулин — я про него читал), а уже потом… И поэтому я не торопился, спокойно себе рос, откладывая решение своей судьбы на взрослую жизнь. Что стану клоуном, сомнений у меня не было. И смешить я умел, и характер у меня был веселый, и вообще это было, как теперь говорят, запрограммировано еще в предках моих — неслучайно же у меня такой дед Гриша…

Теперь, я думаю, вы понимаете, почему все мои странствия по Киеву заканчивались на площади Победы, около цирка.

Я ходил возле цирка, смотрел на афиши и вздыхал.

Билетов в кассе не было.

Да если бы и были, я, наверно, не отважился бы купить. Почему-то я был уверен, что меня не пустят одного, что важная билетерша в красном, обшитом золотой лентой мундире строго спросит: «А ты с кем, мальчик?» — крепко схватит меня за руку. Я уже даже заранее чувствовал её пальцы на своём локте.

Несколько дней я вот так ходил и вздыхал. И ни с чем шел домой.

А потом присмотрелся и заметил, что на дневные представления людей двенадцати-тринадцати лет, таких, как я, пускают и одних.

И как-то в субботу я отважился.

Билетов в кассе, как я уже говорил, не было. Около цирка на лестнице всегда толкалось много взрослых с детьми, которые кидались навстречу тем, кто поднимался, с умоляющим «Нет лишнего? Нет?». Перехватывать билеты у взрослых я не отважился, даже когда был ближе к тому, у кого действительно оказывался лишний.

Но вот я заметил на ступеньках девочку моего возраста, ну может, чуть старше, которая переминалась с ноги на ногу и нерешительно оглядывалась вокруг.

Я сначала думал, что она просто кого-то ждет, папу или маму, но потом встретился с ней взглядом и прочитал в её глазах какое-то смущение.

— Может, у тебя лишний? — тихо спросил я.

— Лишний, — прошептала она и густо-густо покраснела. Она так же умела продавать, как я покупать… «Какая езда, такое и столкновение» — сказал бы мой дед Гриша.

Через две минуты я уже сидел в девятом ряду третьего сектора и сердце будто танцевало в груди. Я вдыхал неповторимый запах цирка — запах опилок, пудры, диких зверей и еще чего-то неуловимого, запах, которого нигде больше нет, и который не могут превзойти все самые прекраснейшие ароматы мира, я вдыхал этот запах и, еще не увидев ни одного номера, уже был счастлив. Впервые после того, как переехал в Киев.

А потом было представление…

Пересказать цирковое представление невозможно, его нужно видеть.

Нужно видеть, как под бодрую музыку циркового оркестра выбегают на арену акробаты-прыгуны. Ап! — сальто! Ап1 — еще одно сальто. Двойное.

Ап! — уже один акробат запрыгнул на плечи другому… Вся арена бурлит, крутится, каруселится.