Зачарованные тропы

"Единственное, что смущает меня – так это Кольца Одержимости. Я не уверен, что они сработают именно так, как говорил Кин. А что, если души тех, кого мы намерены воскресить, займут после Ритуала наши собственные тела?

Нет. Учитывая прежний опыт, не стоит, наверное, ни в чем сомневаться. Мастеру можно доверять. Он дал нам все, чем мы владеем сейчас. И может дать неизмеримо больше".

"Так вот оно, что! – Дорнблатт отложил дневник Падшего лорда в сторонку. – Выходит, Кин и был тем самым черным магом, что подтолкнул аристократов южного побережья к черте, ступив за которую они и стали Падшими лордами. И к последующему краху тоже…".

Стоило сопоставить имя и слово "Мастер", как все становилось на свои места. Речь явно шла об одном и том же человеке. Дорнблатт, хоть он и видел эту тетрадь раньше, не придавал этому факту значения. Просто потому, что трагедия Южного побережья имела место быть задолго до его рождения и сегодня могла представлять разве что исторический интерес. Однако, в контексте событий последних месяцев, даже эти послания из прошлого приобретали предельно мрачный оттенок. "Борланд едет в Дикие земли. А там, помимо Тергон-Газида и Лангмара с компанией, его поджидает еще и Кин. Он пытался выйти на связь с Весельчаком даже прежде того, как парень узнал о своем предназначении. Зачем? Вероятнее всего, Кин, кем бы он ни был сейчас – живым человеком, личем, или же просто блуждающим духом – преследовал какие-то собственные интересы. Явно отличные от интересов Мрака – будь Кин заодно с Лангмаром, он непременно постарался бы погубить Борланда.

Неужели на схарнийские просторы выходит некая третья сила? – Дорнблатт поднялся из-за стола и начал прохаживаться по кабинету. – Свет и Мрак больше не одиноки в своем извечном стремлении властвовать над миром? Возможно. Однако, памятуя о том, чем занимались под руководством Кина Падшие лорды, я не отнес бы этого персонажа к числу союзников…".

Будущие спасители цивилизации тем временем так увлеклись рассказом Андрея Королева о мытарствах земных волшебников, что даже забыли о стоящих на столе блюдах и бутылках.

– Самые мудрые и дальновидные из наших чародеев быстро смекнули, чем это, скорее всего, закончится, и ушли в глубокое подполье, – Андрей повествовал сейчас о временах Инквизиции. – Но очень много было и таких, кто продолжал открыто использовать Силу, не опасаясь возможных последствий. Эти маги и волшебницы полагали, что соседи не выдадут их инквизиторам, помня об оказанных прежде услугах. Надежды оказались напрасными. Все, кто не захотел или не успел покинуть человеческие поселения, были тогда уничтожены.

– Какая жестокость! – воскликнул Заффа. – Невероятная и бессмысленная жестокость!

– О, да, – кивнул Королев. – Травля была еще более масштабной, поскольку гораздо больше, чем настоящих волшебников, инквизиторы погубили самых обычных людей, оклеветанных своими недругами. Достаточно было сказать кому надо, что твой сосед умеет управлять погодой или разговаривать с животными, и через полчаса беднягу уже волокли в кутузку. А там он под пытками с радостью признавался в любых преступлениях – лишь бы остановить боль. Пострадать могли даже те, кто просто держал у себя черных кошек.

Заффа ничего не сказал, а лишь сокрушенно покачал головой.

– Что именно они делали с людьми в своих застенках? – глухо проговорил Борланд.

– Ты действительно хочешь это узнать? – Андрей внимательно посмотрел на лидера отряда. Весельчак кивнул.

– Что ж, я расскажу, – пожал плечами землянин. – Только сразу предупреждаю – это не для слабонервных.

– А мы и не из таких, – хмыкнул Борланд. – Валяй.

– У инквизиторов был огромный арсенал способов заставить человека сознаться в чем угодно, – начал Андрей. – Я не уверен, что даже городской палач Эльнадора знает все из этих приемов. Чаще всего подозреваемых в колдовстве истязали раскаленным железом. Если это не помогало, в ход шли методы посерьезнее. Палачи вырывали жертвам ногти. Растягивали узников на дыбах, выворачивали суставы. Сдирали кожу. Заставляли подследственного пить воду до тех пор, пока у него не начинал раздуваться живот…

– Все, замолчи, – кто-то из спутников дернул Андрея за локоть. – Меня сейчас стошнит.

Посмотрев на говорившего, русский маг с удивлением обнаружил, что это был Ревенкрофт. Андрею даже показалось, что вампир стал еще бледнее, чем всегда.

– Людская жестокость шокировала даже вампира, – с мрачным сарказмом констатировал Борланд. – Теперь понятно, почему маги Земли предпочли отказаться от участия в общественной жизни своего мира. Поражает меня другое. Эти священники… вряд ли я смогу выговорить их название – они ведь считали себя защитниками идеалов добра, верно?

– Ну да, – кивнул Королев. – Они, ничего и никого не стесняясь, провозгласили себя истиной в последней инстанции, властелинами человеческих душ, наделенными абсолютным правом казнить и миловать. Только что-то не припомню я, чтоб хотя бы один человек был ими помилован, – невесело усмехнулся Андрей.