Забытые в небе

— Чего-чего? — не понял Мехвод. — Ты ясно скажи…

Поляк снова замычал, яростно вращая глазами. Он попытался вскочить, но качнулся и, чтобы не упасть, схватился за стену.

— Ох, и раздухарился пшек! — восхитился Мессер.

Егор поймал Яцека за руку и усадил на рюкзак.

— Да он же онемел! — ахнула Татьяна. — При поражении током такое случается.

— Что, насовсем.

— Не надейся! Отойдёт немного и заговорит, как миленький.

— А неплохо было бы… — разочарованно протянул чернявый.

— А ну, рот закрой! — взревел Чекист. — Он твой боевой товарищ, понял? Ещё раз услышу — вон из отряда!

Мессер явно не ожидал столь бурной реакции.

— Да ты чего, начальник. Я ж в натуре…

— В натуре кум в прокуратуре! А начальники на зоне остались. А ну, смирно и обратиться по форме!

Проштрафившийся боец вскочил, как встрёпанный, сделал попытку приложить ладонь к пустой голове, отдёрнул и выпалил единым духом, без пауз:

— Виноватащкмандирбольшнеповтрится!

— То-то же… — Чекист удовлетворённо кивнул. — Три наряда тебе по кухне, чтоб знал. А сейчас, бойцы — давайте думать. Мехвод прав: нам этот коридорчик никак не обойти…

Яцек встал с рюкзака, оттолкнул руку Егора и, шатаясь, направился к ближайшей двери. Егор двинулся за ним, следом потянулись остальные.

Оказавшись в комнате, Яцек сначала ткнул пальцами в дюралевую конструкцию, оставшуюся от подвесного потолка, потом — в покрытые пушистой плесенью провода, тянущиеся вдоль плинтусов, и под конец сложил пальцы в виде решётки.

«Партизаны» озадаченно следили за этими манипуляциями.

— В натуре не врубился, братан…. — начал Мессер, но Яцек не дал ему договорить: возмущённо замычал, схватил кончик медного провода, ткнул им сначала в решётку под потолком, потом в металлическую оконную раму. И — видимо для убедительности — постучал согнутым пальцем по лбу.

Чекист обернулся к Егору.

— Слышь, Студент, может, он от того?..

И покрутил пальцем у виска.

— Да всё с ним в порядке! — Егор с облегчением рассмеялся и взял у поляка провод. — Ну, Яцек, ну голова! И как же я сам не сообразил, а ещё физик…

Он повернулся к «партизанам», по-прежнему пребывающем в тяжком недоумении.

— Слушайте сюда, бойцы. Ставлю задачу…

— И-и-вместе!

Егор, Мессер и Сапёр подхватили доски, к которым была привязана решётка, скрученная из алюминиевых реек кусками проволоки — и передвинули на несколько шагов вперёд. Из дальнего конца коридора, где бугрились серые туши хорхоев, сверкнули один за другим три разряда. И — бессильно потухли в передвижной преграде. Пахнуло грозовой свежестью, Егор почувствовал, как волосы у него зашевелились, а по коже пробежались микроскопические мураши, жалящие, как тысячи ядовитых иголок.

— И-и-еще! Таня, Яцек, осторожно! Подальше от заземления!

За решёткой волочился по полу жгут, скрученный из оголённых проводов. Егор самолично прикрутил его к трубе отопления — по счастью, стальной, а не пластиковой.

— Мехвод, заводи шарманку! Решётку стволом не задень, убьёт!

Пулемёт загрохотал, гильзы посыпались на бетон золотистым дождём. Ствол влево, струя свинца перерезала одну их реек. Полетели брызги кусочки дюраля.

— Полегче, твою мать! Развалишь— нам всем кранты…

Разряд. Ещё один. И ещё. Короткие лиловые молнии бессильно вязнут в «молниеуловителе».

Серые туши, искрящиеся зловещими огоньками, всё ближе.

Разряд.

Разряд.

Разряд.

— Студент, кажись, они выдыхаются!

Егор кивнул — действительно, молнии стали бледнее.

— И-и-вместе! Ещё метров пять!

Разряд.

Разряд.

«…вроде, треск стал потише? Не разобрать — уши заложены от этой адской какофонии…»

— Стоп, бойцы! Оружие к бою! Все вместе, целься… пли!

Пулемёт в руках Мехвода бьётся, как припадочный. Чекист водит «папашей» туда-сюда, словно брандспойтом, поливая электрических гадин длинной, на полдиска струёй свинца. Татьяна прищуривается и добавляет к общему концерту короткие очереди «Маузера».

Пули рвут продолговатые, напичканные электричеством, мешки. — Прекратить огонь! Всё, нет больше хорхоев, спеклись!

X

Посреди стола исходило ароматным паром большое блюдо. Сергей принюхался.

— Грибное рагу?

Ева кивнула.

— Да, с бараниной, челноки доставили из Петровского. Кстати, они и сидра привезли. Будешь?

— Спрашиваешь!

Сидр из фермерского сельца Петровское, расположившегося по соседству с главной Обителью друидов, славился по всему Лесу. Баранина же считалась деликатесом — практичные лесовики предпочитали оленину и мясо диких кабанов.

Женщина вышла и вернулась с большим глиняным кувшином. Поставила между блюдом с рагу и глиняными тарелками, добавила к натюрморту миску с зелёным луком и пару высоких пивных кружек.

Пёс, уютно устроившийся под столом, принюхался, шумно втягивая носом воздух, выбрался, уселся — и изобразил на морде умильную улыбку, переводя взгляд с Евы на миску и обратно.

— А ну, кыш отсюда! — женщина сделала вид, что замахивается полотенцем. — Распустил тебя Витя! Что за манера — клянчить за столом? Вот выставлю наружу, будешь знать…

Пёс тяжко вздохнул и полез обратно под стол. Но не целиком — высунул кончик морды и преданно уставился снизу вверх на Сергея: «Хоть ты пожалей изголодавшееся животное…»