Забытые в небе

— Да, объявили, что волосан пролез в вентиляцию. Но дядя Антон всё отлично понял: вызвал нас, обложил последними словами и оштрафовал на недельные бонусы. Сказал: в следующий раз никого покрывать не будет.

— Повезло нам, что ты из ремонтников. — искренне сказал Люк. — Я вот нипочём не догадался бы использовать вентиляцию.

— А мне повезло, что вы оставили тот мостик. Так что мы с тобой оба везунчики. Верно?

Люк кивнул.

— Ну ладно, хватит болтать, полезай. Надо добраться до места прежде, чем народ начнёт собираться, так меньше шансов, что услышат. И не вздумай чихнуть — короб знаешь, как звук усиливает?

— Вы ничего не понимаете! — тонко закричал Генеральный. Удивительно, подумал Люк: такой тучный, а голос писклявый, почти детский. Во всяком случае, пока не надувает пузырь, вон он, сереет между высоким воротником кожаного пальто и скверно выбритым затылком….

— …вы ничего не понимаете, идиоты, тупое стадо! Внизу нет ничего, кроме смерти. Ниже пятидесятого этажа лестничные пролёты сплошь забиты скелетами!

— Враньё — ответил один из подсудимых. Люк узнал его Огнепоклонник, один из тех, кого схватили на площадке. А вот и Пол, стоит рядом. Руки впереди, на запястьях блестит металл.

«…наручники. Ремонтник прав, со скованными руками их наверх не втащить…»

— Враньё! — повторил Огнепоклонник, и Люк поразился, как спокойно, холодно звучал его голос. — Мы слушали гостью снизу: люди давно живут в Лесу. Даже здесь, в двух шагах от башни, есть большая община. А скелеты — это те, кто не успел выбраться из башни в день катастрофы и погиб.

— Наглая ложь! — задохнулся Генеральный. — Эта ваша «гостья» подослана, чтобы сеять среди нас рознь!

В толпе недовольно загудели.

— Видите? — Генеральный ткнул жирной пятернёй в сторону недовольных. — И она уже делает своё чёрное дело! Говорю вам: её подослали, чтобы перессорить нас, чтобы мы не могли сопротивляться захватчикам!

— Вот уж это точно враньё! — громко возмутился Пол. — Она прилетела сюда на крыле из шёлка, я сам видел!

— Да ты что? — Генеральный тоненько захихикал. — А нельзя ли взглянуть на это мифическое шёлковое крыло?

— Оно зацепилось и порвалось…

— Ничего, нам хватит и обрывков. Скажи где они — я пошлю людей, пусть принесут, пусть люди видят!

Пол замолчал, глядя в пол.

«…А что ему остаётся? Скажет — выдаст тайное убежище «водопроводчиков»…»

— Вот! — Генеральный торжествующе оскалился. — Отговорки! Одни отговорки и ложь!

Он встал, и Люк с ужасом увидел, что серый пузырь под воротником медленно набухает. Мальчик поспешно заткнул уши, но тут же убрал пальцы. Риск, конечно, но ведь обязательно надо услышать, что скажет этот жирный упырь…

— …их всех приговорили к казни в паучьем Холле! — торопливо объяснял он ремонтнику, сматывая тряпки с колен. — А собравшиеся, как услышали — сразу стали орать, хлопать. Я и сам…

Он осёкся, гоня прочь жуткое воспоминание. Когда голос Генерального из писклявого сделался низким, реверберирующим, мальчик с ужасом увидел, как раздувается на его затылке пузырь. А когда Генеральный зачитал приговор, и зал взорвался воплями восторга, аплодисментами свистом — он, Люк едва-едва удержался от чтобы присоединиться к разразившейся вакханалии…

— Ясно. Вот гады! — Огнепоклонник смотал тряпки и запихнул их в сумку. — Нож не дашь? Надо тут обрезать…

Люк извлёк из ножен куябрик и протянул рукоятью вперёд. Но ремонтник не стал ничего резать — он спрятал руку с ножом за спину, попятился, и заорал что было сил:

— Можно! Уже! Хватайте его!

— Ты чего… — начал, было, Люк, но не успел: дверь с треском распахнулась, и в комнату ввалились охранники во главе с Гнилозубым. Он с размаху ударил мальчика кулаком в живот. Складываясь от боли, Люк успел увидеть устремлённые на него глаза Огнепоклонника — круглые, полные ужаса, отчаяния и боли.

VII

Егору не раз приходилось иметь дело с «партизанами», и каждый раз он удивлялся их арсеналу и снаряжению, пригодным больше для музея, чем для реальной работы. Казалось бы: хочешь собирать коллекцию — вперёд, добывай, ставь на полку, вешай на стену, а для дела есть образцы посовременнее и получше. Но Чекист и его бойцы, которых он за эти годы заразил своим увлечением, упрямо предпочитали антиквариат сороковых годов прошлого века. Вроде ручного пулемёта, в затворной коробке которого ковырялся сейчас Мехвод.

— Что это за агрегат? — спросил Егор. Я поначалу решил, что РПК, а потом гляжу — нет, не он. Иностранный, что ли?

Боец утвердил пулемёт на сошках, отчего тот сделался похожим на странное двуногое насекомое, с лязгом откинул лоток лентоприёмника, провернул рукоятку с деревянными накладками и поднял крышку затворной коробки. Воронёные потроха масляно поблёскивали в лунном свете.

— Наш, советский. — ответил за Мехвода командир «партизан». РП-46, переделка дегтярёвского ДП под ленточное питание. Их сразу после войны приняли на вооружение, и выпускали, пока не появился ПК. Хороший аппарат, удобнее обычного «дегтяря» с блином.