Забытые письма

Дорогой Иван! Вам что, Вы забудетесь быстро в своей охоте, будете продолжать отдаваться нежным, красивым мечтам, присев где-нибудь на пенек в живописном месте. А в моей жизни – это целый переворот. Эти мучения, страдания не от того, что я теряю Вас, – нет, они вот отчего. Почему, почему моя скромная, никому не мешающая вера в существование правдивых, прямых, искренних, благородных натур, больше всего любящих истину, почему она должна быть грубо вырвана из моей души?!…

Дорогой мой Иван, мой родной, любимый, я не узнаю, не узнаю Вас!!! Лида.

P.S. Посылаю Вам свою фотокарточку.»

Почерк Лидии (она писала левой рукой) – очень мелкий, и на каждой строчке от письма к письму он становился похож на почерк врача в карточке больного или рецепте. Казалось, что от письма к письму она убеждала себя в том, что это – любовь к Ивану, а не блажь избалованного ребенка (кажется, уже двадцати двух лет). Двадцать пятое письмо было написано через один месяц и десять дней, и было ответом на несколько писем Ивана и его посылку для Лидии.

«10.02.1946 г. г. Ташкент

Дорогой Иван!

Все Ваши письма получила, последнее от 25.01.1946 г. получила вчера. На днях получила и Ваш подарок (тысячу раз, правда, ругала себя за то, что выслала студенческую справку). Мне как-то неудобно было принимать его.

Дорогой Иван! Я благодарна Вам очень. Эти теплые беленькие носочки, как они тронули меня! Сколько вижу в них заботы. Понравилось все, особенно кофточка, она так идет мне! Обязательно сфотографируюсь в ней и пришлю Вам уже с другой надписью, чтобы больше не заклеивали ее… В этой надписи будет что-то близкое и родное Вам.

Что-то не знаю, о чем и писать… Пришла недавно со своего избирательного участка. В нашем округе голосовали за Л.М. Кагановича.

Иван! Я давно не писала Вам. Эти почти полтора месяца для меня что-то слишком тянулись долго, казались вечностью. За эти дни было столько смен настроений: пришлось немало пережить долгих, тяжких, неприятных, душевных переживаний и радостных, светлых минут и часов. Понятно, было и плохое, было и хорошее самочувствие. Этот период был для меня очень напряженным. Заставляла себя много заниматься. Часть зачетов сдавала досрочно. Отдохнуть так и не пришлось, каникулы отменены. С 9-ого февраля начались занятия. Из новых дисциплин введена фармакология. Фармакология считается одним из труднейших предметов. Сдавать ее будем на 5-м семестре, т. е. первом полугодии 3 курса – этот семестр считается объемистым, тяжелым. Недаром среди студентов ходит пословица: «Сдашь 5 семестр, можно замуж выходить». Но я не могла усидчиво сидеть за книгой, мне необходимо было рассеяться, развлечься. Очень часто ходила в кино, театр. Пересмотрела все новые картины. Из заграничных фильмов «Лисички» я считаю очень содержательным. В ярких наглядных образах показана удушливая атмосфера, паразитизм хитрых, лживых, ограниченных представителей буржуазии. Видела постановку «Хищница» Бальзака; делая сравнения, сколько общего в образах этих типов! Хищница (Флора) – это та же «лисичка», воплощение хищничества злой, враждебной силы. С каким удовольствием смотрела картину «Маленький погонщик слонов». Какая богатая, живописная, таинственная природа Индии! Картины «Сестра его дворецкого», «Весенний вальс», «Близнецы», «Аршин мал алан» что-то не произвели на меня впечатления. На днях слушала оперу «Евгений Онегин», осталась довольна игрой артистки Дикопольской в роли Татьяны. Когда слушаешь эту дивную оперу, то забываешь совершенно обо всем. Я много раз слушала оперу «Евгений Онегин», и каждый раз слушаю все с большим наслаждением.

Я никогда не писала Вам о Ташкенте, это мой родной город. Ташкент мне всегда нравился. Но за годы войны до неузнаваемости изменился, такая антисанитария, большая плотность населения, беспорядки. Идут дожди, снега, но чаще стоят ясные теплые дни. В Ташкенте отстраивается Большой Академический театр: на манер Большого театра московского. Огромное здание должно быть прекрасным. Говорят, что внутри очень красиво. На его строительстве работают сотни пленных японцев. Какие они маленькие, противные, все жалкие, достойные жалости и презрения. Ведь тоже люди, и жалко их мне, что вот не могут понять, что только мир приводит к дружбе; и что вот теперь они где-то оторваны от своей родины, где-то далеко-далеко на чужбине, среди чужих людей, отстраивают театр, в котором наши советские люди будут наслаждаться игрой артистов и музыкой талантливых композиторов.

Да, была еще раз в Ташкентской картинной галерее (музей искусств)1 .

1 С 1924 г. – Ташкентский музей искусств, с 1935 г. – Музей искусств Узбекистана.