Забытые письма

Дорогой Иван Михайлович, мне всегда хотелось делиться с Вами абсолютно всем, но мне и мысль не приходила в голову, что письма с таким нехорошим настроением могут доставить Вам не приятное. Теперь они будут выглядеть совершенно иначе, потому что я здорова. Потому что ко мне вернулись опять сила, радость, счастье.

Иван Михайлович, милый, дорогой, не беспокойтесь обо мне, чувствую себя превосходно.

Лишь одно тревожит меня: до 2-го мая опасность грозила Вам каждую минуту, при этой мысли в сердце – болезненный укол… Жду Ваших писем как никогда.

Иван Михайлович, Вы пишете: «Вы, Лида, меня своим письмом окончательно выбили из колеи. Зачем мне его прислали?..» Отвечу.

Уже не в силах таить, очень трудно было сдерживать себя… Да и к чему скрывать свои чистые глубокие безоблачные чувства к Вам? К чему? Когда я так сильно люблю Вас? Желаю здоровья, бодрости и сил!

С приветом Лидия.

P.S. Получили ли поздравительное письмо с Днем Победы?»

Восьмое письмо Ивану Михайловичу Лида написала уже через два дня.

«17 мая 1945 г. г. Мары

Дорогой Иван Михайлович!

Как хочется видеть Вас, быть вместе, говорить с Вами, но Вы далёк… Поэтому мне хочется говорить с Вами письменно. Только второй день, как отправила Вам письмо, а сегодня тянет еще немного поделиться с Вами.

Жизнь моя идет как бы строго по расписанию, а оттого становится еще более неинтересной. Некоторое оживление приносят Ваши письма. Я читаю и перечитываю их; до чего же они милы и дороги для меня!

Я пишу Вам и отчего-то с замиранием в сердце боюсь писать о своих чувствах к Вам. Но это я откидываю и стараюсь убедить себя, что в этом нет ничего неприятного для меня. Что же здесь может быть нехорошего?!

Иван Михайлович, милый, хороший, дорогой, только в Вас одном я ясно увидела, нашла чудное и доброе сердце, богатую душу, глубокие чувства, чуткость, цельную натуру. Благородство Ваше, которым одарен редкий человек, и которое, конечно, не могло не взволновать мое сердце. Только в Вас я нашла идеал, о котором мечтала. Если раньше я очень боялась, и страшно было даже слышать слово «люблю», то теперь сама, не зная даже, любите ли Вы меня, сама первая произнесла его! Как изменилась я! Но я верю в Ваше благородство, и Вы должны понять душу живой девушки, и не осудить!

Я люблю Вас, люблю Вас безгранично, как только способно любить мое сердце! Могу повторить еще! Это же моя первая любовь!!! Если бы Вы могли меня видеть сейчас, то поняли бы без всяких слов по глазам моим, полным слез. Встретимся ли мы – не знаю, но любовь моя долго не угаснет, долго буду помнить, и любить Вас!

Я горжусь этим красивым чувством, т. к. Вы достойны моей чистой искренней любви!

Никому не могу открыться в этом. Кроме Вас одного, никому не известна эта сердечная девичья тайна. Мне хочется кому-нибудь излить свою душу, как бы мне стало легко! Но некому, нет настоящей подруги, которая поняла бы меня. Единственный мой друг, с которым я делю печаль и радость, – мама. Я не могу не поделиться с мамой чем-либо, иначе я просто не нахожу себе места и чувствую, что могу заболеть. Но сейчас, когда для меня это более серьезное, я не могу…

Мои родители вспоминают Вас крайне дружелюбно, лестно для меня, но, все равно не могу потому, что написала Вам о своей любви первая, чего никогда нельзя делать!

Знаю, каждый бы в таком случае в душе определенно осудил это признание, первое признание со стороны девушки, и это вполне справедливо, но в то же время обидно до слез… А возможно, такие мысли и у Вас промелькнули?! Как бы я хотела знать… Ни с кем и никогда в жизни я не могла бы быть так искренна, откровенна, правдива, как с Вами. Скрывать свои чувства даже необходимо, прекрасно знаю, но только не от Вас!

Всю молодость свою, всю свою жизнь я готова посвятить Вам, горячо любя!

С приветом Лида.»

Девятое письмо было написано еще через два дня.

«19.05.1945 г. г. Мары

Дорогой Иван Михайлович!

С каким волнением перечитываю Ваше письмо, полученное сегодня, но оно только от «24» апреля 1945 года. Да, падение Берлина было с жуткими боями, бои были жесточайшие…

Мысль о Вас не покидает меня. Где бы я ни была, чем бы ни была занята, с кем бы я не разговаривала, – в мыслях Вы один. Только Вы, Вы, Вы…

Всякие мрачные и нехорошие мысли стараюсь отбрасывать в сторону. С Вами же все благополучно, Вы остались живы, мой милый, мой любимый, иначе я не представляю.

Дорогой Иван Михайлович! Я глубоко понимаю, как тяжела для Вас смерть мамы. Нет слов, как тяжела эта утрата… Сколько Вам пришлось пережить?…

Как бы я хотела успокоить Вас, любимый мой, облегчить Ваше горе… Но разве я в силах это сделать? Вы не одинок, я с Вами всей душой! С Вами радуюсь, с Вами переживаю, лью слезы. Я буду часто писать Вам. Но этим разве я могу облегчить Ваши переживания?!

Не пишите мне: «Не забывайте». Этого никогда с моей стороны не может быть. Вас помнить буду всю жизнь.

Жду Ваших писем. Целую Вас.

Лида.»