Забытые богом

Асфальт, пусть и разбитый, пролегал до самой деревни, так что к месту проехали без труда. Вера выкатилась из уазика, зажимая нос ладошкой, – всю дорогу жаловалась на запах бензина. Заглушив мотор, Илья выбрался следом. Из-под сугробов на дорогу выбегали талые ручейки, исходящие паром под весенним солнцем. Здесь пахло хвоей и лесной прелью. Разглядывая темные избы, он пристраивал на спине рюкзак и с горечью думал, как мало времени понадобилось, чтобы выветрить из этого места запах человека.

До церквушки, растущей на солнечном пригорке, оставалось еще полкилометра, но соваться в талое месиво Илья не рискнул даже на уазике. Уж лучше тишком-бочком, сапоги точно вывезут. Вспомнив о сапогах, он раскатал «болотники» до бедер и, поскрипывая, как несмазанный механизм, поспешил догонять жену. Двигаясь с настойчивостью трактора, Вера преодолела уже метров тридцать.

– Может, лучше на машине попробуем? – для очистки совести предложил Илья, беря жену под руку. – А то еще родишь по дороге…

– По этой чаче растрясешь – точно рожу, – не останавливаясь, сказала Вера. – Или, если застрянем, рожу на обратном пути, посреди леса. Давай ножками лучше.

Илья не возражал, и они пошли ножками, чавкая сапогами по грязи, оскальзываясь на влажной земле, поддерживая друг друга, точно пара немощных стариков. Церковь, поначалу маленькая, за эти несколько сотен шагов удивительно вытянулась, втыкаясь в голубое небо ржавыми крестами. Серая штукатурка намокла, местами обвалилась, обнажая скелет из дранки. Вместо оконных рам – щиты из досок, прикрытые грубо сваренными решетками. По всему видно, забросили церковь не в прошлом году. Когда Вера указала точку на карте, Илья не стал задавать лишних вопросов. Но сейчас, на месте, увидев, куда же так рвалась жена, не удержался:

– Не понимаю, почему здесь? Верка, все храмы мира к твоим услугам, хоть Христа Спасителя, хоть Парижской Богоматери, а мы…

– Далеко до Парижу! – оборвала его Вера, с чавканьем вытаскивая сапог из грязи. – Если только на самолете, но у тебя прав нет. А еще на моем сроке на борт не пускают.

– Блин, ну серьезно, а?! Вон, в Слободском церквей как грибов! Или в Кирове, этот, старый который… Иоанна какого-то там…

– Предтечи, – пропыхтела Вера и добавила мечтательно: – Да, там красиво. Только вот… – Она остановилась, внимательно глядя на мужа. – Ты серьезно хочешь туда ехать? Снова увидеть все это? Вспомнить, как оно было раньше и как есть сейчас? Тут ведь, в глубинке, все это скрадывается, не так заметно… А зимой, когда ты за лекарствами для нас ездил, ты же потом месяц еще отходил! Что глаза вылупил? Я не слепая, Люшка, и не чужая. Не знаю, что ты чувствовал там, что видел, но точно знаю, что я этого чувствовать не хочу!

Илья притянул ее к себе, обнял, зарылся носом в волосы. Вера обняла его в ответ, насколько позволил живот.

– Да и нечего там делать без людей, Люшка. Без людей религия – бессмысленная штука. Нам с тобой сейчас только вера остается.

– …и Илья, – улыбнулся Илья.

Вера прыснула:

– Дурак! – Она боднула Илью в грудь, и он нехотя расцепил объятия. – Пошли, а то я сейчас корни тут пущу…

И они пошли к старинной церквушке, подпирающей деревенские небеса.

* * *

Навесной замок не продержался и минуты. Спрятав болгарку в рюкзак, Илья распахнул дверь. Запахи известки и цементного раствора вырвались наружу, смешиваясь с ароматом хвои, – внутри оказалось на удивление сухо. Пока Илья опасливо поглядывал на потолок, Вера бесстрашно вошла под своды, и ему пришлось шагнуть следом.

Полутемный притвор был полон пыли, Илья ощущал, как пружинят утопающие в ней подошвы сапог. Вера оглушительно чихнула, едва успев прикрыть нос ладонью. В храме кошмарным сном городского жителя застыл капитальный ремонт. Грубо сколоченные леса притулились у стен. Похожие на пулеметное гнездо, в центре лежали мешки с цементом. Вплотную к притвору вместо пола зияла прорехами арматурная обрешетка. Видимо, собирались заливать, да не успели.

Илья отвлеченно подумал, что и здесь не пахнет людьми, только мертвым зданием. Серый запах стройматериалов забил розовый аромат ладана. Только Вере, кажется, было все равно. Она словно и не видела мешков, обрывков упаковки, сваленных в углу лопат, леса, аккуратных синих роб, висящих на доске с гвоздями. Вера спешила к единственной части здания, все еще напоминающей храм. В алтаре, прислоненное к окну, стояло огромное деревянное распятие, и с него на Веру глядел, озаренный уличным светом, Спаситель.

– Слушай, это, конечно, неожиданно… – Илья встал рядом с женой, скорчив недоуменную физиономию. – Не, если венчаться нужно на стройке, я го…

Вера пихнула его локтем в ребра. Не обиделась совершенно. На лице блуждала блаженная улыбка, руки с каким-то детским смятением теребили переброшенную через плечо косу. Илья почувствовал, как сжимается сердце, – такой трогательно-беззащитной видеть жену ему еще не доводилось. Он приобнял Веру, виновато чмокнул в висок.

– Извини, сам не знаю, что я ожидал здесь увидеть. Ты так про это место рассказывала… Я, наверное, решил, что здесь что-то особенное.