За землю отчую.

«Должно, дозорная станица — самый час ей возвращаться»,— ничуть не тревожась, решил поначалу он. Громко зевнув, расправил плечи под отсыревшим кафтаном, подумал, что скоро его сменят, и он сможет выспаться. По топот усиливался. Это обеспокоило воина, заставило тщетно пялить глаза в белесую пелену. Он перешел к другому краю открытой площадки башни. Ничего не разглядев и оттуда, бросил нерешительный взгляд на сигнальную доску, снова прислушался.

Не раздумывая больше, дозорный поднял железный, с шаровым набалдашником прут и несколько раз ударил им по доске. Над спящим острогом понеслись резкие, рваные звуки. Из землянок стали выбегать люди. Часть порубежников бросилась седлать лошадей, остальные собирались на небольшой площади перед единственной избой в остроге, где жил воевода.

Кутаясь в наброшенную прямо на нижнюю рубаху длинную темную епанчу ,на пороге избы появился коренастый невысокий человек в синей бархатной мурмолке г. Мельком окинув взглядом площадь, где строились воины, прищурился на плывущие в тумане неясные очертания башни-сторожи. Приставил ладони к седым, свисающим по углам рта усам, громко крикнул:

Эй, дозорный, что там?

Конные в степи! А чьи — не видать. Может, станица, а скорей не она — топот дюже сильный.

Далече?

Верст пять, должно. Идут на острог.

Добро! Следи зорко. Увидишь что, кричи сразу! — приказал воевода, озабоченно нахмурил широкие темные брови. Людей в остроге было мало. Две станицы несли в степи дозорную службу: первая еще не вернулась, а вторая только вчера ушла ей на смену.

«Должно, возвращается первая станица. Не с чего вроде бы сполох бить. Да неспокойно кругом. Вот и купцы проезжие сказывали, будто на той неделе по муравскому шляху ордынцев прошла тьма. Оно, конечно, далеко отсюда, ребята мои из сторожевых станиц тож, мыслю, та - кое не проворонят, но надобно быть готовым ко всему...»

Тем временем уже все порубежники, оставшиеся в остроге, выстроились перед воеводской избой. На левом крыле, держа оседланных коней в поводу, стоял сторожевой дозор, который по тревоге направлялся в тарусские города и села, чтобы предупредить жителей о татарском набеге.

Любуясь своими порубежниками, воевода раз-другой обвел их пристальным взглядом.

Василько! — подозвал он молодого воина в кафтане, надетом на кольчугу, и шлеме с защитной сеткой-бармицей ^[9], которая почти полностью закрывала его лицо.— Должно, возвращается станица. Но авось да небось к добру не доведут. Бери дозор и гони в степь. Ежёли враги, проведай, сколько их, и скачи па /Гарусу. Одного воя пошлешь в острог, остальные пусть гонят к прирубежным градам! — И, озабоченно покачав головой, добавил: —~ Гляди в оба— вон туман какой.

Василько и дозорные вскочили на коней и направились к воротам острога. Между землянками мелькнули кольчуги порубежников и скрылись из вида. Проводив их взглядом, воевода приказал рослому длиннобородому воину, который стоял впереди остальных:

А ты, Фома, расставь воев по стенам. В угловые башни добавь ратного припаса — стрел, камней, бревен. Воротным стражам накажи, чтоб никому не открывали без моего наказа. Сам поднимусь на главную башню— развидняется вроде бы...

Пока воевода взбирался по крутой лесенке высокой сторожевой башни, тяжелые дубовые ворота острога отворились, выпуская конный дозор. Из крепости гуськом выехали несколько всадников и тотчас растаяли в тумане. Лязгнули железные засовы, и острог погрузился в тишину, изредка нарушаемую звоном оружия и ржанием лошадей.

Покинув острог, дозор спустился с холма и вскоре достиг берега у брода, где Упа, круто изгибаясь к востоку, нанесла в русло много ила и образовала перекат. Здесь

Василько решил перейти реку. На середине лошади почуяли глубину и, недовольно фыркая, погрузились в воду. ставив на противоположной стороне дозорного, порубежники поскакали вдоль заросшего ивняком берега, все Польше удаляясь от острога. Снова переплыли Упу и уже оказались впереди рва, опоясывающего холм. Всадники резко свернули от берега и быстро домчались до небольшой дубовой рощи, что темным расплывчатым силуэтом одиноко возвышалась над степной равниной. Дальше ехать было опасно — до ближайшего кургана на несколько верст простиралась безлесная местность. Укрывшись за кустами на опушке дубравы, дозорные зорко всматривались в затянутую туманом даль. Лошадиный топот становился все громче. Теперь порубежники уже не сомневались, что это не сторожевая станица,— по шуму определили: приближается отряд в несколько сот, а может, тысяч всадников. Беспокойно ерзали в седлах, привставали на стременах. Но время шло, а конники все не появлялись в тумане.

«Пронесет нечистая в сажени от носа, ищи тогда...-— тревожился Василько.—-Пока мы тут ждать будем, они могут пройти в обход через речку или повернут к дубраве, чтобы неприметней было. Надо делать что-то!..» Приказав двоим скакать в Тарусу, Василько с дозорным направился в степь.