Z — значит Зомби

— Ну конечно, для средней полосы России это настолько странно, что надо сразу писать в ООН, — перебил его Влад.

— Очень ухоженное хозяйство, — повторил Малахов, не обратив внимания на реплику корреспондента. — И повсюду следы вируса Z. Повсюду.

— И какие вы выводы сделали?

— Выводы — это не моя задача, — отрезал Малахов. — Задача нашей комиссии состояла в определении места распространения вируса на мясопродуктах. Мы их нашли.

— То есть вы хотите сказать, что ООН создало специальную комиссию для того, чтобы провести простое санитарное э… расследование? А может, проще было послать зоотехника из района? Или кто там ведает такими делами…

— Видите ли, Влад… После мировой войны, когда казалось, все окончательно решено и решено кровью и состоянием мировой экономики, перекроенными странами, империями, любой вопрос, касающийся вируса Z, должен рассматриваться только на самом высоком уровне!

— Ишь как вы выдали! Прямо как на инструктаже в… э… в армии, — неожиданно ответил корреспондент, утратив всякую почтительность. — А может, все дело в том, какие действия последовали по итогам вашего меморандума? А скажите, почему ваш отчет так назвали? Вы как-то интерпретировали результаты работы комиссии, предлагали что-нибудь?

— «Меморандум Малахова» — это выдумка вашей братии. Я не делал в отчете никаких выводов, никаких предложений. Ничего, кроме необходимости дальнейших исследований профессиональных бактериологов и эпидемиологов, не предлагал.

— То есть это не вы…

— Я даже предположить не мог, что моментальная реакция ООН и сил безопасности выразится в ковровом бомбометании термитными зарядами, — жестко произнес Малахов, давая понять, что эту тему он развивать больше не хочет. — Хотя могу сказать, что с момента такой… э-э-э… зачистки никаких следов вируса не было обнаружено уже в течение… почти полугода, да?

— Да уж, не замечено. Нам пришлось приложить определенные усилия, чтобы подобное не повторилось. Кто мог подумать, что неактивные штаммы вируса Z могут привлечь такое внимание? Мало ли что ветер носит после войны…

В кабинете Малахова повисла тишина. Злая, звенящая в ушах. Даже старинные часы, оставшиеся от старых времен, словно перестали мерно отстукивать колебания маятника, а начали злобно выговаривать «ТИК-ТАК!»

— Я думаю, сейчас и начнется основной разговор? — спокойно спросил Малахов.

— Вы правильно заметили, — согласился Влад так же спокойно.

Во всем облике корреспондента произошли изменения. Из слегка нахального и напористого гостя, развязного журналиста он превратился в хозяина положения, вернее не единоличного хозяина, а одного из равных участников беседы.

— Теперь, видимо, я буду задавать вопросы? — спросил Малахов.

— Нет, не надо вопросов, я сам вам их задам в нужный момент. Вот мой первый вопрос. Не кажется ли вам, что действия ООН по итогам работы вашей комиссии были предопределены и никак не связаны с теми выводами, которые вы привели в вашем отчете?

— Разрешите, я оставлю это вопрос без ответа?

— Хорошо, вы же прекрасно понимаете, что такой вопрос содержит в себе ответ, с учетом того, что произошло. — Влад осмотрелся и добавил: — А вы налейте коньяка. И себе, и мне. Я же вижу, что это вам сейчас необходимо.

— Не передергивайте. Мне это было необходимо в начале нашей беседы, а сейчас я не рискну пить коньяк в вашей компании. Ничего личного, но это сугубо профессиональное, — ответил Малахов.

— Конечно, я понимаю, в присутствии противника нельзя расслабляться. А я себе налью! — улыбнулся Влад.

Он встал, подошел к сейфу, щелкнул поворотной рукояткой и достал бутылку. Малахов попытался вспомнить, был заперт сейф на ключ или нет.

— Не беспокойтесь, тут нет никакого трюка, я привык, что именно в таких сейфах в таких кабинетах стоит коньяк, — произнес Влад, наливая себе полстакана. — Так вот, — Влад сделал большой глоток. — Отличный коньяк. Так вот, вы себе никогда не задавали вопрос, почему жители этой деревни держали дома пораженных вирусом?

— Я думаю, ответ напрашивается сам. Много раз, это все знают еще по временам войны, люди часто не соглашались на экстерминацию ближайших родственников. Они надеялись на выздоровление. У каждого всегда есть надежда, что болезнь отступит, — ответил Вадим.

— Да, самое простое объяснение. Люди готовы рисковать своей жизнью, но все-таки не предавать своих близких. Это у ВАС редко случается.

— Слушайте, вы! — Малахов повысил голос. — Я не знаю, что вы понимаете под своей исключительностью, я не знаю, какую организацию представляете, но вы несете чушь! Нет никаких близких. После поражения вирусом человек перестает быть человеком. Это просто набор клеток, который даже и организмом не назовешь. Просто агонизирующая субстанция, пытающаяся совершить лишь одно — распространить вирус дальше. И пытаться спаси пораженного родственника или друга — это все равно что труп умершего от бубонной чумы сажать за обеденный стол. Благородство, превратившееся в безумие.