Z — значит Зельда

— Теперь весь вопрос в продажах. Популярность означает, что мы можем продолжать пить шампанское, — он с хлопком открыл бутылку, — и носить бриллиантовые часы, и, — он постучал пальцем по конверту на столе, — ходить по вечеринкам вроде сборища у Джорджа Джин Натана в следующую пятницу.

— Очередной юный наследник из Принстона?

— Боже упаси. Он — одна из самых видных фигур в городе, редактор «Сливок общества», к тому же писатель и театральный критик высшей пробы. Он знаком со всеми. Со всеми. И он хочет, чтобы мы были у него на вечеринке.

Я вспомнила «Сливки общества», первый из крупных журналов, в котором опубликовали рассказы Скотта. Тогда я не понимала, какое огромное значение имела эта сделка: ведь публикация рассказа не дала Скотту нужного толчка, когда он все силы бросал на публикацию романа и поиски новой работы. Но это первое легкое дуновение превратилось в ураган, который теперь принес ему все. Рецензии в газетах по всей стране. Книги, разлетающиеся с прилавков в мгновение ока. Новые рассказы, опубликованные в новых изданиях. Стабильный доход. Свадьбу в соборе Святого Патрика. Роскошный номер в «Билтморе». Репортеры, жаждущие получить интервью…

— Натан хочет, чтобы ты был у него, — возразила я.

— В приглашении сказано — мистер и миссис Скотт Фицджеральд. И, сдается мне, по такому случаю тебе необходимо новое платье.

— Хочешь сказать, твоей Розалинде нужно новое платье. — Я ступила на диван, перешагнула на него, снова забралась. Раскинув руки, чтобы не потерять равновесие, аккуратно прошлась по спинке. — В Монтгомери было проще. Мне нужно было просто оставаться собой.

— Но ведь ты оставалась собой, играя разных персонажей на сцене, правда?

Я спрыгнула на подушку.

— Наверное, ты прав. Так что…

— Так что если мы воплотим в жизнь мой план, то будем просто играть свои роли. Так же, как на «Безумном балу» в этом году. — Скотт протянул мне бокал шампанского. — Только на этот раз роли мы напишем сами.

Глава 11

Вечером мы ужинали в «Каскаде» на последнем этаже «Билтмора». Хотя крышу не открывали, потому что на улице было слишком холодно, мы сошлись во мнении, что от одной этой возможности захватывало дух. Здание было настоящим чудом. Все в Нью-Йорке было чудом, включая Скотта, ведь он ухаживал за мной, как за принцессой, в которую я когда-то играла. Утром фрукты со взбитыми сливками в номер. Днем — поход по магазинам и парикмахерский салон. Ужин на верхнем этаже роскошного отеля. После — танцы под музыку в исполнении первоклассного оркестра. И шампанское. Реки шампанского. Накануне вечером я сказала Скотту:

— Спорим, мы скоро и писать будем с пузырьками.

Мы занимались любовью при каждой возможности.

Быстро и яростно между мероприятиями, лениво, когда времени было полно. Вечером чистили зубы, склонившись над одной раковиной. Мы говорили друг с другом из туалета. Брак нам очень подходил, несомненно.

Пока официант убирал наши тарелки, Скотт рассказал, что интервью с Эллисом подало ему новую идею и он хочет обсудить ее с издателем.

— Я хочу написать вымышленное интервью, которое можно будет поместить в «Таймс» или «Трибюн». Тогда нам не придется ждать, пока газеты решат, чтобы это сделал кто-нибудь другой.

— Вымышленное интервью? Значит, новая порция альтер-эгоизма.

— Что-то вроде того. Я еще не продумал его… но есть несколько мыслей.

Я почти видела, как эти мысли роятся у него в голове, и со смехом наблюдала, как он вытащил записную книжку и сделал несколько быстрых заметок.

— У меня тоже есть некоторые мысли, — заговорщицки произнесла я, и тут пришлось прерваться, потому что принесли крем-брюле.

Скотт посмотрел на меня и, поняв намек, ухмыльнулся.

— Мы отменная парочка, верно? — спросил он официанта.

— Истинно так, сэр. Вообще-то, пара за одним из столов только что спрашивала, не знаменитости ли вы с афиши на Бродвее.

— Которая пара?

— Вон те, в очках, — официант кивнул на мужчину и женщину средних лет за несколько столиков от нас.

Скотт встал и под нашими с официантом взглядами направился прямо к ним. Он склонился и начал оживленно что-то говорить. Они засмеялись, он засмеялся и вытащил ручку из нагрудного кармана. Снимая колпачок, Скотт, должно быть, сказал что-то, что заставило их посмотреть на меня с одобрительными улыбками. Я любезно помахала им, будто такое со мной случалось постоянно.

Скотт взял салфетку прямо с колен женщины, разложил на столе и что-то написал. Закончив, отвесил поклон мужчине, поцеловал женщине руку и вернулся за наш стол.

— Они надеялись, что мы актеры, — сообщил он, — но согласились и на автограф блестящего молодого автора возмутительного нового романа, о котором столько и разговоров кругом.

Официант быстро оглянулся.

— Вы не возражаете? — Он положил салфетку Скотта на стол. — И напомните, как называется ваша книга?