Z — значит Зельда

27 июня 1928

Дражайшая Вторая Сара!

Мы провели вот уже три очень насыщенных месяца в Париже. Мы живем в доме 58 по улице Вожирар — на этот раз выбрали Левый берег. Я хотела написать тебе раньше, но, как обычно, верчусь, как белка в колесе.

Скотт хотел, чтобы мы были поближе к сама-знаешь-кому, и расстроился, когда узнал, что новая жена этого великого человека беременна и решила рожать на американской земле — говорят, роды могут начаться с минуты на минуту. Так что они перебрались в Ки-Уэст во Флориде. На мой взгляд, это место хорошо уже тем, что оно далеко от нас. В последнем письме Скотту он писал о противостоянии с рыбой размером с человека.

Я же веду противостояние с моим возрастом и земным притяжением совместно с моей новой наставницей — Любовью Егоровой, которую мне посоветовали Мерфи. Гонория берет уроки балета в ее студии, и теперь Скотти тоже туда ходит. Егорова — жена князя Никиты Трубецкого, представляешь, как здорово? И что еще лучше, она потрясающий учитель и необычайно красивая и лиричная балерина. Когда вырасту, хочу быть, как она.

В остальном все более или менее по-прежнему, хотя Париж изменился — здесь почти не осталось французов. Все бульвары набиты американцами, которые говорят с таким чудовищным акцентом, что я на их фоне звучу как коренная француженка. В прошлые выходные мы со Скоттом поскандалили и с тех пор не разговариваем, но так как сегодня идем на ужин у Сильвии Бич в честь Джеймса Джойса, мне снова придется примерить маску миссис Ф. Скотт и пытаться не ссориться с ним и другими гостями. Чья это вообще жизнь? Я чувствую себя полноценным и реальным человеком, только когда до седьмого пота отрабатываю плие в студии. Так ты себя чувствовала, когда ваш с Джоном брак близился к краху?

Но довольно об этом. Умоляю, скажи, когда ты возвращаешься в Париж? Мы пробудем здесь до сентября, а потом вернемся на зиму в Эллерсли. И тогда Скотт, может быть, закончит свой роман.

Всегда твоя

Z.

Plus! Etire!

Plus haute! Plus grande! Тренировки балерины совсем не похожи на представление — их результат. На тренировке ее раз за разом осыпают жестокими словами, которые бьют больнее, чем тяжелая палка. Она отдается в заключение, в добровольное рабство. Умоляет о пытках, пытает сама себя. Еще! Тянись! Выше! И в конце каждой череды приказов звучит страшное «Encore!».

Повтори!

В студии мадам Егоровой я проводила часы у станка вместе с еще четырнадцатью женщинами, каждой из которых было чуть за двадцать. Свой двадцать восьмой день рождения я встретила тихо, не считая вздохов и рыков, которые сопровождали мои движения. Другие девушки знали, что я старше, чем они, что у меня есть муж и ребенок. Но если мои арабески не отличались от их, если мои жете были столь же точными, если я тоже могла вращаться, вращаться, вращаться, вращаться, вращаться, вращаться и вращаться, то меня мучили не больше, чем остальных, и я могла остаться.