You're All I Want (СИ)

— Тише, молчи, пожалуйста, — мягко произнесла она в ответ, и я обессиленно кивнул, решив оставить все разговоры и разъяснения на потом. Я просто улыбался, глядя на нее, и все недомолвки и разногласия, которые существовали между нами прежде, просто куда-то испарились, оставляя лишь неприятный осадок на сердце. Я понимал, что мне придется еще разбираться со всем этим, но в такой момент совсем не хотелось вспоминать все это и снова рушить эту самую секундную связь взаимопонимания, которая только установилась между нами.

— Рихард, — она кивнула в ответ на мой вопрос, — Рихард вызвал скорую.

— Я хочу извиниться, — все же продолжил я, глядя ей в глаза и игнорируя драгоценное для меня имя человека, которое она только что произнесла целых два раза, — Я был не прав, и все это было очень глупо, а я и мои слова, они…

— Это я хочу попросить прощения, — мать перебила меня, — Я только сейчас поняла, что я натворила, как я была к тебе несправедлива. Ты взрослый человек и ты вправе выбирать с кем тебе быть и что делать. А я буду счастлива, если ты будешь счастлив.

— Мам… — снова начал я, мягко улыбаясь. Я даже и не знал, что я могу сказать в такой ситуации. В голове был полнейший хаос, и все проблемы, которые были значимы для меня до этого и имели определенный вес в моей жизни, сейчас же стали какими-то жалкими, мелкими и никчемными, что мне на несколько секунд стало смешно от своей же переменчивости. Да, Рихард мне изменял, да, у меня была полная задница с выпускными экзаменами, да, я мало кому нужен, но сейчас все это казалось сущей ерундой.

— Тебе нужно беречь силы для разговоров с другими людьми, — мама наконец отпустила мою ладонь, когда в палату зашел один из врачей, который что-то записывал в медицинской карте. Выглядел он достаточно довольным для человека, которому каждый день приходится видеть много смертей и таких тупиц как я, не умеющих переходить дорогу на зеленый свет.

— Да вы в рубашке родились, Пауль, — весело подбодрил он меня. Я же настолько плохо себя чувствовал, что даже не смог ничего ему ответить, — Перелом руки в двух местах, многочисленные ушибы, вывих плеча и бедра, сотрясение мозга и еще много всего интересного. Легко отделались.

— Легко, — только и повторил я, выдавливая из себя какое-то подобие усмешки. Я не мог говорить в полную силу, и мой голос больше напоминал некое хрипение, но я ничего не мог с этим поделать.

— Скоро вас переведут из реанимации и я обязательно приду, хорошо? — спросил меня врач.

— Да, спасибо, — ответил я, глубоко вздыхая. Я был немного удивлен тем, что мою мать сюда пустили, но судя по ее заплаканному виду и растерянным глазам, она действительно поборолась за то, чтобы быть здесь. Как только я немного отошел от шока, то сразу начал задавать матери вопросы: о сестре, об отце, школе, и мама, конечно же, с удовольствием начала свое повествование о том, что происходило пока я был в отключке. Мне казалось, что я выпал из жизни на гораздо большее количество дней, чем она мне сказала.

— Можно войти? — тихий голос нарушил прежнюю тишину и я нервно дернулся в сторону двери. Только, блять, не ты. Невероятное противоречие из чувств я ощутил именно в тот момент, когда увидел Рихарда, аккуратно прикрывающего дверь в палату за собой. Мне почему-то было необходимо так много ему сказать, так много сделать, но я просто сидел и тупо пялился на него, подходящего ко мне все ближе, а я продолжал теряться во внутреннем смятении чувств, загоняющим меня в самые темные уголки моего подсознания, где я хочу упасть ему в ноги и просить прощения. И мне даже было неважно за что.

— Да, Рихард, проходи, — неожиданно пролепетала моя мать, криво улыбнувшись. Что это? Метеорит? Землетрясение? Ядерная война? Конец света? Рихард и мама подружились?

— Я рад, что ты… — человек, стоящий передо мной, немного замялся, потупив взгляд в пол, — Что ты… Живой, — наконец выдавил из себя он, переминаясь с ноги на ногу и не решаясь подойти ближе. Я нервно сглотнул, осознавая, что я дико хочу, чтобы он все-таки приблизился ко мне и больше никуда не уходил, но картинки нашей последней встречи вспыхнули синим пламенем в моей голове и я дернулся к окну, вспоминая, как я упал на асфальт, и последним, кого я видел, был Рихард, бегущий ко мне.

— Уходи, — обессиленно прошептал я вопреки своим желаниям. Это все, что я мог сказать. Позволить ему остаться? Нет. Я не разобрался в ситуации, не разобрался в себе, я не хочу подпускать его к себе так близко в очередной раз.

— Пожалуйста, — просяще добавил я, глядя на недоумевающего Рихарда.

— Хорошо, я уйду, — спокойно ответил он, — Поправляйся.

Дверь с грохотом закрылась, и я, оцепенев от ужаса и желания его вернуть, откинулся на мягкую больничную подушку, проклиная все и всех, что есть на этом свете.

Сейчас я всеми способами желал оправдать Рихарда в своих глазах, но как тогда объяснить то, что я видел, я не знал.

Увидев его снова, я понял, что никогда не смогу заставить себя просто забыть.

***