You're All I Want (СИ)

Моя рука быстро нашла его в темноте, осторожно сплетая наши пальцы, и я заметил, как Рихард заметно напрягся, буквально застыв и пытаясь разглядеть в темноте мое лицо и уловить хоть какие-то эмоции на нём, но я лишь сильнее сжал его ладонь и подался вперед, воспользовавшись ситуацией, нерешительно коснувшись его губ своими. Он и раньше целовал меня — каждый раз по-разному: страстно, жадно, заставляя меня тяжело дышать и терять рассудок — но сейчас наш поцелуй приобрел совершенно другой, до этого времени неизвестный мне оттенок. Моя рука по-прежнему держала его, немного сжимая. На этот раз никаких порывов, страсти и желания, а лишь неуверенный и даже немного робкий поцелуй, которым я пытался выразить ни с того ни с сего переполнившую меня нежность. Наверное, я не смог бы передать это словами, потому что таких слов попросту не существует и в итоге получилась бы какая-нибудь ванильная ерунда, но я вложил все свои мысли и чувства в этот поцелуй, в свои скользящие прикосновения по его плечам, вздымающейся груди, посылая по всему телу Рихарда табуны мурашек, что я так отлично ощущал, двигая кончиками пальцев по его шее, когда он так же робко, как и мои действия, отвечал на поцелуй, коснувшись языком моего языка, проникая все глубже, позволяя мне почувствовать этот пряный и терпкий вкус вина, бутылку которого мы сегодня разделили на двоих.

Затем, не расцепляя наши руки, я осторожно отстранился и через секунду припал к его шее, оставляя багровые пятна на нежной коже и ощущая интенсивный пульс его сонной артерии под моими горячими губами. Пальцы Рихарда сильнее сжали мои, и он запрокинул голову назад, шумно и рвано выдохнув через рот, в то время как я становился только настойчивее и увереннее благодаря темноте, которая там умело скрывала мой страх и обнажала все мои чувства, в то же время стирая всю невозмутимость и безразличие Рихарда как никогда кстати. Я никогда не позволял себе с ним такого, постоянно боясь и стесняясь сделать лишнего движения, но сейчас я, кажется, чувствовал себя довольно властным, и к тому же Рихарду явно нравилось то, что я делаю с ним. Неожиданно, вероятно, даже для моего друга с его губ вдруг сорвался стон — довольно громкий и протяжный, и я просто упивался своей победой.

— Ах, черт, — прошипел он, когда моя рука скользнула по его торсу. — Ты ув… увлекся, черт возьми.

— Тебе же нравится, разве нет? — прошептал я ему куда-то в область ключицы, пока он пытался отдышаться.

— Мы не одни здесь, — с каким-то сожалением в голосе произнес он, немного отодвигаясь от меня.

— Мне плевать, — безразлично бросил я.

— Что ты делаешь?

— Согреваю тебя, блять, — сказал я эту очевидную вещь, не понимая, почему он меня оттолкнул.

— Ты меня сейчас перегреешь, и что мы с этим делать будем? — клянусь, даже в этой кромешной тьме я видел, как он хищно улыбается и по привычке облизывает губы.

— А что можно? — зачем-то переспросил я.

— Это уже тебе решать, — рассмеялся он. — Поэтому тебе придется убрать свои руки.

Только когда он оказался на ощутимом расстоянии от меня, я вспомнил, что мы действительно не одни и в доме, помимо нас двоих, есть сестра, отец и мать, готовая стереть Рихарда и меня заодно в порошок.

Я с трудом отпустил его руку, вопреки своим желаниям, и, последовав примеру Рихарда, лег рядом на кровать, закинув голову на мягкую подушку, вдобавок попросил его рассказать что-нибудь — мне было неважно что, я просто хотел слышать его голос и наслаждаться его близостью сейчас. Рихард немного подумал и начал рассказывать мне содержание одной из книг, что он читал в последний раз, пока моя голова аккуратно устроилась на его груди и я прикрыл глаза, облегченно вздохнул и лишь сильнее прижался к нему, ощущая, как его рука осторожно зарылась в мои волосы, едва ощутимо поглаживая по голове. Мягкий лунный свет аккуратно ложился на пол какими-то узорами, проникая сквозь тонкие шторы. Я лежал на кровати рядом с ним и слушал, как его голос повествует мне об одержимости мужчины женщиной, являющейся его пациенткой, которая отказала ему в его низкой просьбе, и тогда он начал преследовать ее, впав в состояние так называемого амока, позволяя своим мыслям и чувствам атрофироваться. Одержимый своей целью, он не замечает ничего вокруг и бежит к ней, пока не умирает.

— Позитивненько, — пробормотал я, разлепив веки и протирая сонные глаза.

— Сам просил рассказать, — тихо рассмеялся он мне в ответ, — А тебе про любовь надо было что ли?

— Давай про любовь, — махнул рукой я, снова прикрывая глаза.

Рихард немного подумал и снова начал свое повествование, на этот раз о судьбе несчастной женщины, любовь которой не нашла отклика в сердце любимого мужчины даже спустя пятнадцать лет. Я все хотел вставить свое «позитивненько», но почему-то просто завороженно слушал и даже не понимал, что понемногу проваливаюсь в сон, окутанный мягким голосом Рихарда и его теплыми руками.

Комментарий к A Time For Us

Речь идет о двух новеллах Стефана Цвейга:

«Амок»

«Письмо незнакомки»