We began it all (СИ)

Отец вновь начал присматриваться к Норману с прежней подозрительностью, как к бракованному товару на витрине, когда тот уже учился в начальной школе.

Класс проводил обеденный перерыв на свежем воздухе по весне, в самом преддверии лета, и Норман впервые по-настоящему пережил момент. Всё началось с человеческой грубости, прощать которую можно лишь до пересечения какой-то черты, а закончилось – скулящим на земле обидчиком, обхватившим обеими руками кровоточащую голову, и Норманом, возвышающимся над ним с абсолютно ровным дыханием, тяжёлым пустым взглядом и камнем в левой руке.

хХхХх

- Он всё говорил, что мы чокнутые, говорил и говорил. – Почти оправдываясь, почти рыдая, объяснял Норман маме чуть позже в тот же день, когда она обеспокоенно оглядывала его на предмет собственных повреждений в «драке», возле кабинета директора. – Что то, как мы живём, неправильно. Что папа пьёт слишком много, и его видели в таких частях города, куда честные люди не ходят, и что ты ‘строишь глазки’ всем подряд, что Дилан – общественная угроза, и что меня… меня надо запереть. Он говорил, что мы чокнутые, и нам здесь не место…

- Ох, детка, – выдохнула Норма коротко, быстро прижимая его к себе. – Он злой, глупый ребёнок. Его не нужно слушать.

- Я знаю, мама.

Он кивал, куда-то в её живот, обхватив маму за талию обеими руками, крепко-крепко. Норман не собирался слушать злых, глупых детей. С ними не следовало церемониться.

- Но, малыш, тебе надо постараться быть…тише, – с определённым значением, добавила Норма затем, складывая тёплую ладошку на затылок сына. – Привлекать меньше внимания. И… обещай не срываться больше в присутствии целого стада, хорошо?.. Но ты, ты главное не переживай, родной. Я всё улажу. Я обязательно всё улажу.

И она отлично справилась, надо отдать ей должное. Ведь это было непросто, учитывая несговорчивость переполошённых родителей пострадавшего мальчишки, и позицию школьного совета. Нашлось место и уговорам, и подкупу, и – можно предположить – угрозам. Но в конечном итоге, всё утихло. Одноклассник Нормана отделался всего лишь ушибом – даже до сотрясения дело не дошло, и его родители не стали притязать на большее, чем скромная денежная компенсация; директор школы обыграл уход младшего Бэйтса в новое учебное заведение, как добровольный перевод.

Теперь, они начали всё, в определённом смысле, заново (любимая тенденция семейства). И довольно долго всё шло просто прекрасно.

Норман напряжённо, до покалывания в ладонях, ожидал, когда же кончится затишье.

хХхХх

Разумеется, стоило этому произойти, Сэм Бэйтс оказался напрямую замешан во всём том колоссальном бардаке, что неотвратимо случился.

Как. Чёрт возьми. Ожидаемо.

хХхХх

Норману следовало заранее увидеть, что за грандиозная катастрофа готовилась случиться.

Потому что, ладно. Его отец был незамысловатым, но, по сути, славным человеком. Конечно, далеко не идеальным. Очень, очень далеко. Каков уж есть: мастер скоропалительных решений, бранных слов, затрещин с замахом и вечернего ничегонеделания (кроме, опять-таки, всё той же обычной занятости – выпивки и распускания рук)…

Окей, окей, поймали. Славным ‘по сути’ Сэма Бэйтса было никак не назвать.

Но Норман всё равно любил его.

По-своему.

Возможно.

(Вряд ли).

В этом не было вины Нормана!

Просто Сэм был из тех людей, которых чрезвычайно сложно искренне любить, по крайней мере, продолжительное время. Но он всё же был его отцом, так что Норман отчаянно старался.

И, совершенно точно, он никогда не коротал ночи, скажем, детально продумывая планы убийства отца так, чтобы избежать наказания. Этого не было. Господь свидетель. Норма терпела ревность, ворчливость, нетерпимость и агрессию, исходящие от мужа, и Норман просто следовал её примеру, пока хватало сил и выдержки.

Пока – бэээээмс! – не прекратил ужасные папины нападки на Норму единственным доступным способом. И это стало очередной тайной, объединяющей Нормана с матерью, и тайной был уже сам факт того, что они хранили какой-то секрет, в принципе.

Дилан к тому времени давным-давно уже патетично ушёл в закат, бросив их на произвол судьбы, поэтому Норману не было дела, что тот мог бы подумать об их потере.

Сэма похоронили скромно и быстро, Норма со всей мягкостью поддерживала в сыне его безутешный траур, даже не ставя под сомнение его невменяемость в пиковый момент и, соответственно, его невиновность, а Норман…просто следовал её примеру. И верил в те же истины, что и она. Так было лучше всего – для всех.

хХхХх

Когда они только-только переехали в Орегон, в очередной раз ‘начиная жизнь с чистого листа’ с неугасимой надеждой подлинных шизофреников, Норман почти готов был принять тот факт, что нынче – нынче у них действительно получилось.