Взрывная страсть

Дернулась от него назад, упираясь в стену, не желая, чтобы он меня трогал, но Львов действовал стремительно, с такой силой дергая на себя, что влетела в мускулистую грудь. Попыталась уйти, но Сергей положил ладонь на затылок, фиксируя, а второй рукой обхватил за талию, уверенно, даже грубо чеканя:

— Если получится, что забеременеешь, то я… не откажусь от своего ребенка.

«Чего? И я должна прыгать от счастья от такого щедрого предложения?! Может, еще благодарность ему в виде минета оперативненько организовать, чтобы прочувствовал, как я рада?!»

Пораженно уставилась на мужчину, вот совсем не понимая его, а потом выдохнула:

— Дети рождаются в любви, а не когда забыли предохраниться.

— Я сказал тебе свое слово, — выдал Львов, тут же меняясь в лице, думая о своем, явно нехорошем, отчего его рука оказалась на моем подбородке, сжимая его. Еле сдержала порыв вцепиться в аналогичном захвате. Или еще что… придумать. — Хотя, такая, как ты, очевидно, предпочтет уничтожить чужую жизнь, — мужчина сильнее сжал подбородок, на что резко дернулась, скидывая ее. — Работа, спорт, красота… личные эгоистичные желания, сконцентрированные лишь на своей персоне.

Злобно посмотрела на него, чувствуя, как в груди все кипит от жестоких слов. Это же надо — какой тонко чувствующий мужчина! Дальнозоркий и ясновидящий. Сглотнула, чувствуя, что неимоверно хочется пить воды, так как в горле было сухо, а потом выдала:

— Знаешь, Сергей, что я тебе скажу?! Мне, вот такой безжалостной эгоистичной хитрой женщине, не нужны твои одолжения, и, естественно, обойдусь без твоего мнения. Считаешь, что я сука?! Отлично! Дверь там. Можешь убрать свои конечности от моего лица и тела, и гулять подальше от этого дома. Уж сделай милость… себе в первую очередь. Приятно было увидеться. Тебе желательно забыть сюда дорогу.

Пока говорила, держала себя, чувствуя, что обида окончательно сжирала меня. Обычно мне, действительно, плевать, а сейчас вот нет, и все слова я заставляла себя говорить, чтобы уж соответствовать его мнению. Конечно, я не соответствую идеалу нормальной женщины, но вот не до такой степени мразь, как он тут излагается.

Сережа смотрел на меня, сильнее сжимая, а потом резко отпустил, в одно мгновение удивляясь своему поведению, не ожидая такого от себя, между прочим, сообщая:

— Лид, я не хотел тебя обидеть и доставить проблем.

Не хотел… Когда не хотят, то не обижают, а Сергей считал, что на меня можно вылить всю грязь, вроде как сильная — мне нормально. Противно то, что вот больно такую мерзость слышать. И, наверное, нужно отправлять его. Просветилась на свой счет я сегодня нормально.

— Ну что ты… обижаются хорошие девочки, а стервам плевать. Плевать на все с высокой башни. И да, я не настолько добра, насколько это видится в твоих понятиях, но вот считаю, что дети — это плод любви, твердое уверенное решение двоих, а не так, что залетела, и вот оно счастье — жениться, а потом понять, что совершил ошибку. Вероятно, я не в том возрасте надеяться на глупости, что любовь придет из обязательств и что ребенок может сплотить, соединить или возродить чувства на пустом месте. Если их нет, значит, и не будет. Ребенок ничего не изменит. И знаешь, малыш в первую очередь — это решение матери. Она будет с ним: рожать, кормить, заботиться…

— Ну что ты… не все такие, — гневно выдал он, сжимая руки в кулаки.

— Ну, конечно, я-то в твоем понимании — тварь, не способная на чувства. Но знаешь… мне, вообще, плевать на то, что ты там думаешь про меня и лучше… лучше я не собираюсь быть. Не ради того, кто не видит дальше собственного носа, зацикливаясь на своих понятиях.

— Я не то имел в виду, — категорично выдал Львов.

— Замечательно. Рада за тебя, — проговорила, чувствуя себя ничтожеством, особенно, когда стою обнаженная, после того, как позволила себя соблазнить, так как желала этого, а получилось, что я…

Подняла майку и, натянув на голое тело, не забыв про шорты, считая, что нижнее белье не столь важно, постоянно чувствуя его жадный взгляд, просто проговорила:

— Думаю, нам больше не нужно встречаться. Советую… советую найти себе милую девочку, которую можешь учить и подстраивать под свои правила, а мне… этого не нужно. Я как-нибудь обойдусь без такого счастья.

Стояла с мыслью, что если сравнить мое состояние с природным явлением, то оно напоминало лютый мороз, в котором я подыхала… Других слов не было. В душе была помойка. Помойка чувств. Хотелось, чтобы Львов немедленно убрался из моей квартиры, мыслей, жизни… из всего.

«Проклятье. Ни черта я попала».

Посмотрела на дверь и, выдавив омерзительную улыбку, стараясь быть спокойной, твердым голосом попросила:

— Уходи.

Сергей поднял рубашку с паркета и через несколько секунд был полностью одет. Он подошел ко мне и попытался взять за руку, но я перехватила, выворачивая, а потом оттолкнула от себя, грубо рявкнув:

— Не смей меня трогать!

— Лида, ты меня не так поняла. Я не хочу расставаться. И, вероятно, готов на большее…

— А я нет. Сейчас поняла, что… вот такое дерьмо меня не устраивает. Совсем. Так что сладкие речи не имеют значения.