Взрывная страсть

— Нужен брак, кольцо, дети? — грубо уточнил он, в одно мгновение превращаясь в ядовитого, наглого женоненавистника.

Посмотрела на него и проговорила:

— Да. Я достойна этого. А тебе желаю встретить твою милую добрую прелестную особу, чтобы унижалась и терпела все, что ты ей соизволишь дать. И будь счастлив, если сможешь жить в таком поклонении.

— Это не для меня! Я никогда не говорил, что мне нужно вот такое дерьмо. Мне…

— Правильно, тебе ничего не нужно. Поэтому там дверь и сделай одолжение, собирайся поскорее. Задерживаешь.

Львов уверенно сделал шаг ко мне, оказавшись почти вплотную, чеканя слова с такой уверенностью и точностью, что поверила:

— Мы не закончили, Лидия. И мне плевать, что ты там надумала.

— Чтобы закончить, нужно начинать, а у нас такого не было, поэтому давай без этого?! Уверена, святых девственниц не перевелось, и они ждут не дождутся доброго благодетеля. А я уж как-нибудь скромненько переживу, как только куплю бутылку мартини.

— Думал, ты не пьешь, — нахмурившись, буркнул мужчина.

— Не пью, но выпиваю, если повод, и он будет, как только дверь закроешь с той стороны.

— Что же… если что, с утра звони, похмелять буду, а, может, еще что, — с таким удовольствием сказал Сергей, а потом очень медленно потянулся ко мне, отчего замерла, не зная, что ожидать от него. Львов наклонился к шее, немного задев губами, отчего пошли мурашки, и выдохнул: — Ты не успела меня выгнать, а я уже соскучился. Как думаешь, о чем это говорит?

Даже не смогла улыбнуться, чувствуя, как внутренние органы сжимались от ощущений, которые вызывал мне этот мужчина. Взяла себя в руки, чтобы не быть противной себе, что не могла устоять, и тихо выдала:

— Говорит о том, что ты — довольно непонимающий адвокат. Тебе все же помочь с дверью или сам отсюда выйдешь?!

Он ровно встал, жадным взглядом осмотрел с головы до пят, задерживаясь на груди, где отчетливо было заметно, как соски утыкаются в мягкую ткань, а потом хрипло пообещал:

— Что же… до встречи, Лидия,

Он вышел, а я стояла, понимая, что мужчина не желает отказываться от любовницы, ну а я… полностью увязла в ненужных чувствах к тому, кому это не нужно.

Подошла к двери и резко хлопнула, закрывая на замок, быстро направляясь в спальню. Подошла к окну и отошла в сторонку к шторам, наблюдая, как мужчина вышел из подъезда. Он немного прошел, а потом повернулся и смотрел в мое окно. Была уверена, что он меня не увидит, но, тем не менее отошла, не понимая, как себя вести.

Да собственно, что за вопрос? Понятно как, если не хочется чтобы меня втоптали в грязь своих же чувств.

«Проклятье… куда же я влезла?!».

***

27 января, суббота

— Вот видишь, Атаманова, руки-то у тебя вовсе не из задницы растут. Можешь, когда хочешь, — похвалила Голькина, довольно скалясь мне через экран ноутбука по скайпу. Притом это первый раз за полтора часа нашего общения.

Сидели мы на кухне, только в разных городах с разницей по времени в час. Но с современными технологиями это не чувствовалось, и мне было ее невероятно много. Посмотрела на пароварку, где у меня готовились котлеты на пару, а потом на Натаху, и честно призналась:

— Ты не представляешь, как я рада, что мы закончили на сегодня. Вот не терпится с тобой распрощаться и отдохнуть.

— А что, уже надоела? Хо-хоу! А ты как хотела? Жизнь трудная штука, — выдала необъятных размеров женщина с коротенькой стрижкой цвета баклажан, намазывая бутерброд маслом, а сверху кидая огромный кусок копченой рыбы. Она откусила прилично, смачно пережевывая, и с полным ртом выдала: — Я вот… что решила…

— Знаю, — поспешно перебила, считая, что Наташа не может без грубых пинков, и меня до ужаса раздражало ее чавканье. Если не перестанет, я же не удержусь от «комплемента». — Не разговаривать с полным ртом! Отличная идея! Главное, не отступай от своих благих желаний, — миленько сказала, чувствуя удовлетворение от своих «добрых» подколов, потому как она меня уже достала своими жаргонами, выражениями, матами и зековскими словечками. А теперь еще надумала убить своими звуками.

Вот что за фигня?! Она же повар в ресторане, а как будто на зоне готовила, впитывая в себя быт общения уголовников. Хотя… это нужно проверить. Кто ее знает. Наташа столько говорит про готовку, что уже никто не уточняет, где трудится, чтобы не услышать не только ответ на вопрос, но и историю возникновения сей фирмы.

Раньше Голькина была проще. А, может, я преувеличила, так как уж слишком долго ее слушала? Посмотрела на Наталью, отмечая с каким удовольствием она ест свой бутерброд, и поинтересовалась:

— Случай, Наташка, а ты случаем в школе-интернате или на зоне не готовила?

— В армии только. А что? — подозрительно осведомилась она, закончив со своим четвертым перекусом перед обедом, запивая молоком, отчего я пожалела ее желудок. Лично я так не рисковала.

— Да нет, ничего. Я так и подумала.

— А почему? — сказала она, нахмурившись, шаря глазами по столу, и как только увидела печенье, подтащила к себе. Достала из упаковки одно и, проглядев со всех сторон, как неизвестный объект, за два хруста съела его.