Взорвать Манхэттен

− Вы еврей?

− И этим горд!

− У меня всегда хорошо шли дела с евреями. С немцами, кстати, тоже. Это очень пунктуальные нации. Вообще у них много общего… Я вас не задерживаю.

ЖУКОВ

Московская жизнь, казавшаяся поначалу безысходной и сумеречной, неожиданно расцвела для Жукова привлекательными оттенками.

Он быстро освоил ремесло оружейника-реставратора, и оно приглянулось ему своей кропотливостью, неспешностью, а главное – высокой доходностью. К новому своему бытию он также приноровился, считая его увлекательным и многосторонним.

Жизнь двух бодрых холостяков была заполнена, помимо ведения хозяйства, поездками за город к многочисленным друзьям Гены Квасова, походами в кегельбаны, биллиардные клубы, кино, застольями, а также регулярными посещениями дам. Дамы делились на две категории: платные, со счетчиком времени, именуемые «таксомоторами» и − беззаветные подруги на общественных началах. Выбор «таксомоторов» диктовался необходимостью обновления чувств, рутинные варианты – сухой экономией. Порой в кафе или на улице снимались невозмутимые девочки «на разок».

Очередные посиделки, в которых неизменно участвовал напористый и хамоватый Слабодрищенко, проходили в плановом порядке: когда избыток алкоголя затмил в пожарном остатки разума, и он сполз со стула на пол, Жуков привычно подхватил его под микитки и отволок в кладовку, где стояла персональная раскладушка подельника-пьяницы. После, вернувшись к столу, бодро поведал Квасову:

− Теперь можно дать гудок девочкам. Пусть выезжают. Душа требует тела. И немедленно. К тому же пожарная наша халява отключилась надолго. У него девиз: предлагаю интим-услуги за интим-услуги, и никак иначе.

Слабодрищенко, как правило, избегал оплачивать труды дам по вызову, предоставляя это товарищам и неизменно отделываясь той фразой, что, мол, расходы по разврату вычтутся из доходов по реализации тротила или же пистолетов. Когда же дело доходило до вычетов, вставал в позу, возмущаясь мелочностью компаньонов, и, бия себя кулачищем в грудь, восклицал, что сбыт опасного товара на нем, его риск непомерен, и унизительные счеты оскорбляют его принципиально… Последний свой долг по данному поводу, впрочем, с неохотой признал, но предложил возвратить его вялеными судаками, подаренными ему сослуживцем, заядлым рыболовом.

Знакомая бандерша направила гулякам двух девиц из свежего пополнения своего ударного батальона. Блондинку и брюнетку, универсальный тандем на тот или иной вкус. Брюнетка, правда, могла быть крашеной блондинкой и – наоборот, но заказ, как правило, определялся поверхностными внешними признаками.

Гостьи были легкомысленно жизнерадостны, непринужденно уселись за стол, скривились от наличия в ассортименте одной только водки, но затем удовлетворились и ею. Впрочем, в качестве предварительных ласк им было предложено пиво.

Плату Квасов внес вперед, и указал Жукову на часы – оговоренное время протекало быстро, регламент поджимал, а успеть надо было многое. Пока Жуков, теряясь, оценивал фактуру дам, Геннадий утянул в гостиную ладную брюнетку с налитым бюстом, а Юре досталась худосочная блондинка.

Прошли в спальню, озаряемую приглушенным светом настольной лампы. Под ней когда-то прилежный мальчик Гена делал школьные уроки и получал подзатыльники за нерадивость.

− Чего это? – Блондинка, механически разоблачаясь, указала на подзорную трубу, водруженную на подоконник. – Подсматриваем за девушками в соседнем доме?

− Астрономы мы, − поведал Жуков.

– Ну, что же, астроном… Давайте полюбим себя при помощи друг друга…

– Готов к серьезным непродолжительным отношениям, – отозвался Жуков, стягивая с себя майку. Пояс с деньгами, который он постоянно носил на себе, на сей раз был предусмотрительно упрятан за платяной шкаф.

Банковской ячейкой, памятуя напутствие Марка, он не воспользовался, а надежного места, куда припрятать деньги, найти не мог. Со злосчастными дисками, которыми Юра дорожил в степени куда меньшей, он обошелся довольно бесцеремонным образом: ночью вывернул монтировкой бордюрный камень, подкопал нишу и сунул в нее запаянный в полиэтилен пакет. К своей досаде, на следующий день, роясь в сумке с вещами, он обнаружил еще один диск, выпавший, видимо, из коробки в спешке сборов. На диске, выведенная фломастером, имелась подпись: «11 сентября. Часть вторая, окончание».

Просмотрев диск, Жуков обнаружил на нем лишь пятиминутный фрагмент какого-то совещания с присутствием Уитни, видимо, финальную часть, не уместившуюся на основном носителе. Ничего из сказанного на сложном американском английском, Юра, как ни прислушивался, уразуметь не смог. Что делать с диском, тоже не знал. Вновь выворачивать тяжеленную глыбу, чтобы доложить его к остальным, охоты не было. Не мучаясь раздумьями, он оставил его в проигрывателе, решив на досуге поупражняться в постижении разговорных нюансов.