Взорвать Манхэттен

Кнопп лопоух, сед, пышноволос, водянистые его глаза проницательны и всеведущи. Подозреваю, он знает обо мне больше, чем я сам. И считает меня, дурак, страшным человеком, как однажды, подвыпив, поведал мне. Странно, но мы проникнуты необъяснимой взаимной симпатией и доверием.

Долгое время после увольнения из Лэнгли, он мыкался в поисках работы, но найти ее было непросто. Мешал замкнутый, сварливый и амбициозный характер. Ни у кого не хватило терпения убедиться в его поистине громадных технических знаниях и одновременно многообразных талантах мастера на все руки. Кстати, руки его грубы, напоминают клешни рака, да и в самой фигуре, – в согбенной спине и выпирающем носу – нечто ракообразное, однако, несмотря на внешнюю нескладность, он способен выполнить самую кропотливую ювелирную работу, требующую микроскопа.

Я подобрал его буквально с улицы, вконец озлобленного и отчаявшегося. Сейчас он один из моих самых доверенных людей. Он исполняет эту роль умело и со вкусом. Его не смущает, что он доживает свой век на службе у чужого богатства.

Его по-прежнему никто не любит, а он по-прежнему ни с кем не любезен, даже со мной, но мне это даже нравится. И я постоянно повышаю ему зарплату и даю дополнительный отпуск. Он целиком посвящает его изобретению каких-то механизмов и электрических устройств.

Ему единственному позволено курить в здании и в моем кабинете, я даже держу для него пепельницу. Это здорово раздражает ревнивого Ричарда. С Кноппом у них откровенный антагонизм, весьма устраивающий меня. Нельзя допустить, чтобы они спелись. Спецслужбы, собранные в единый кулак, – это мина под задницей. Что касается экономической безопасности своих предприятий, ей я занимаюсь лично. Это основополагающая часть бизнеса. Аналитику и сбор информации осуществляет отдельное ведомство, и руковожу им я, не полагаясь на нанятого исполнителя. В данном случае надо мною довлеет тот принцип, что с собственной машиной человек управляется куда бережнее и осмотрительнее, нежели с взятой напрокат.

От Кноппа лишнего слова не добьешься, и развязывать язык не в его правилах. Зато охотно и безмерно долго он рассуждает о всякой технике, аппаратуре и о законах природы, приводя при этом такое количество мудреных терминов, что с ним быстрее стараются распрощаться. Почувствовав потерю интереса к близким ему темам, он моментально разочаровывается в собеседнике, и более тот для него не существует.

У него совершенно не американское сознание: он сам ремонтирует свою машину, телевизор, красит стены в доме и даже самостоятельно стрижется. Я отношусь к его разглагольствованиям терпимо, даже позволяю порой вставить парочку вопросов на будоражащие его сознание темы, хотя в ответ на свою голову приходится выслушивать наукообразный монолог, кажущийся нескончаемым.

Показываю ему оскверненный варварским взломом сейф. Скрюченным пальцем он долго водит по следам распилов, пристально вглядываясь в них.

– Машина была мощной, не меньше двух с половиной тысяч ватт, – заключает он. – Но вскрывали грубо, торопились.

– Эта гадина уволокла записи заседаний… – восклицаю я с отчаянием.

Кнопп озабоченно присвистывает. Содержание заседаний ему незнакомо, однако аппаратуру для их записи монтировал он, и он же ее регулярно обслуживает. Я и в самом деле могу быть откровенным только с Карлом. В меру, конечно. Но, и узнай он суть некоторых событий, в том числе одиннадцатого сентября, сенсацией они для него не станут. Он горячий поклонник наших милитаристских устремлений. И, если даже просмотрит материалы, ничего страшного, это лишний раз убедит его, что Америка на верном пути. Кстати, сразу же после крушения небоскребов он высказался, подмигнув мне, что, дескать, коли тысяча-другая евреев из Торгового центра и сгинула под обломками, туда им и дорога.

То же самое он говорит про Холокост. Меня подобные выводы коробят, но я отмалчиваюсь, – чего возьмешь с убежденного расиста?

Он полагает, что евреи – мировое зло, узурпировавшее власть в мире, ведущее его в бездну, но я думаю, что в бездну нас ведет сама философия сегодняшней цивилизации. А то, что мир управляется исключительно сионскими мудрецами-нацистами, большое заблуждение. Нацистские настроения бытуют во множествах народах, рожденные извечной враждой племен. А вот в нашем Совете, действительно решающим мировые проблемы, заседают не только евреи. Хотя их и большинство. Но ничего каверзного мною в том не усматривается. Весьма толковые и дружелюбные джентльмены. Желающие консолидировать население планеты для его же блага. И главное для них – не расовый признак, а непоколебимый стереотип менталитета, основанный на американских ценностях. То есть на законопослушании, патриотизме, желании трудиться, зарабатывая как можно больше, платить налоги и бесконечно кредитоваться. Кроме того, следует задуматься, были бы Соединенные Штаты такими, какими они есть, без этого элемента? Уверен, дух этого народа в том самом, что и называется американизмом.