Взорвать Манхэттен

Быстрым движением Марк подлез под ветровую доску гаража, обрамленную пластиком, нащупав в пыльной нише загодя припрятанный здесь приемник. Присев за мусорными баками, посмотрел в оконце устройства, где виднелась кассета. Записанная пленка была отмотана на две трети. «Жучок», установленный им в гостиной своего жилища, был настроен на спящий режим и начинал активную передачу лишь в том случае, если в покинутом доме появятся посторонние.

Значит, они появились. Аппаратура, вывезенная им из Союза в эмигрантском багаже, сработанная техническими специалистами еще из бывшего КГБ, в очередной раз не оплошала.

Сунув приемник в карман, он привстал и, уже не оборачиваясь на дом, побрел прочь, в сторону шумной Кони-Айленд-авеню. Ноги слушались его плохо, обморочно подкашиваясь, и трость в самом деле служила изрядным подспорьем.

Вновь возвратившись к океану, он уселся под навесом, сунул штекер наушника в гнездо и, прикрыв ухо ладонью, включил воспроизведение.

Нежно зашипела пленка. Послышался какой-то звяк, затем протопали чьи-то шаги. После раздался жесткий мужской голос:

– Он куда-то уехал, причем спешно. Смотри, свежая пара носок за дверью, похоже, выпала из саквояжа…

– Тут следы срочного сбора, это очевидно, – поддакнул другой голос.

Затем тренькнул телефонный звонок. После некоторой паузы жесткий голос поведал:

– Эдди, звонил Майкл. Второго русского тоже нет, но их вчера видели, выходящими с сумками из его дома.

После в наушнике раздались какие-то технические звуки, похоже, сыщики производили обыск в его жилище, переворачивая мебель, простукивая стены и пол.

– Здесь работает передатчик! – донеслось внезапно с интонацией испуга и гнева. – Сукин сын слушает нас!

Марк неверной рукой выключил приемник. Сердце подпрыгнуло к горлу и тут же стремительно упало вниз, заныв болезненно. Тяжело вдыхая упругий океанский воздух, он силой воли заставил себя вновь включить аппарат, но ничего, кроме неясных шорохов, на пленке уже не было.

Невольно стало жаль мощного «жука», штучного производства, наверняка конфискованного. Да и много чего было жаль.

Он поежился, унимая лихорадку испуга. Дошло: те, кто начал охоту за ним, легко переиграли его хитроумный, казалось бы, ход со сторожевой техникой. Вычислить радиус действия передатчика также не представило для них труда. Значит, район блокирован и набит ищейками. Но горячие безуспешные розыски прошли еще вчера, они наверняка пытались обнаружить его неподалеку от дома. Если расспросить публику, откроется, что вчера в Бруклине шерстили всех водителей без разбора.

Словно в подтверждение его мыслям вдруг взвыла поблизости полицейская сирена, а после на дощатый помост набережной выкатилась бело-голубая машина, притормозившая возле него. Скосившись, Марк поймал на себе взгляд патрульного, – черного, с плохо выбритой злобной мордой; тот что-то сказал своему напарнику, после махнул рукой с бледной ладошкой, и копы неспешно покатили по громыхающему настилу прочь.

Мечтая об уютной квартире Лили, о кухне, куда заглядывали ветви старого дерева с золотыми осенними листьями, о покое чистенькой спальни, Марк спустился к океану и, увязая тяжелой обувью в сером песке, побрел прибрежной полосой в сторону убежища. Шансы напороться здесь на соглядатая или полицию были маловероятны.

С некоторым удовлетворением он вспомнил о трех бутылках коньяка, принесенных вчера к Лиле. Две из них точно остались целехоньки.

Вынести предстоящий день трезвым было невозможно.

МАКСИМ ТРОФИМОВ

Я завороженно смотрел, как в прозрачном пространстве под крылом заходящего на посадку самолета появляется то, чего я не надеялся никогда и увидеть, – Америка! Ее широченные автострады с округлыми петлями развязок, густые черно-зеленые леса и нескончаемые скопления аккуратных домиков с голубыми нишами бассейнов. Если бы я летел сюда в качестве туриста, восторгу моему и любознательности, наверное, не было бы предела. Но сейчас мною безраздельно владела тревога, и я был сгруппирован так, будто в любой момент меня могли выкинуть из этого самолета окружающие парни в камуфляже, радостно и возбужденно галдящие. В их бодрой толпе я вышел на бетонную полосу, где был мгновенно отсортирован от вернувшихся на отчизну счастливчиков и вывезен в сторону казарменного типа строения.

Внутри строения располагались многочисленные кабинеты, в одном из которых меня усадили на стул и оставили в одиночестве.

Затем в кабинет зашел офицер с бритым затылком, приказав мне следовать за ним.

У дверей казармы стоял какой-то невероятный лимузин, длинный, как атомная субмарина. В обстановке армейской части он выглядел столь же неуместно, как балерина в строю новобранцев. Судя по недоуменным взорам проходивших мимо солдатиков, возникновение данного вида транспорта в здешних местах было в диковинку и для них.

Между тем передо мной появился негр в белых штанах, в белой фуражке и в красном кителе с золотыми пуговицами. Услужливо склонившись, распахнул заднюю дверь.