Взорвать Манхэттен

– Сейчас я далеко, но, думаю, через месяц увидимся в Штатах, я навещу тебя. Жить будешь у своего двоюродного дяди. Я имею в виду мистера Уитни. Надеюсь, твой покойный отец рассказывал тебе о твоих родственниках в Америке? Он очень богатый и очень серьезный человек. Уверен, вы найдете общий язык. И еще. – Собеседник помедлил. – Я же предупреждал тебя: держись подальше от этих смуглых ребят, а то их загар прилипнет к тебе… Мне было очень трудно тебя отстоять… Очень!

– Я понимаю…

– Ну, все. До встречи в Штатах!

Я передал Майку трубку, тот нажал пискнувшую кнопку отбоя и – вновь исчез за дверью.

Затаив дыхание, я сознавал, что перескочил еще один смертельный капкан. Так о каких парнях говорил мой неизвестный покровитель? И от кого меня отстоял?

Как следовало из подтекста, смуглые парни могли быть исполнителями какой-то громкой террористической акции. Знать бы, какой?.. А этот Роланд, чувствуется, из категории тех, кто слишком много знал. И теперь я, как подкидной дурак, оказался на его освободившемся в подлунном мире месте… И, подозреваю, место это окажется для меня весьма горяченьким! В общем, я думал, что у меня черная полоса, а она была белой.

Спал я, однако, глубоко и кошмарами не мучился. А утром, после сытного завтрака, в сопровождении любезного Майка, навестил доктора, после чего доехал на открытом джипе до транспортного угрюмого самолета непривлекательной серо-бурой расцветки, уселся вместе с толпой иностранных военнослужащих в просторном салоне и мысленно троекратно перекрестился.

Гигантская туша авиаперевозчика взмыла ввысь легко и стремительно, как подхваченная ветром чайка. Мелькнули в оконце вершины кавказских гор. При всей опасной неопределенности своего будущего, тоски от расставания с ними я не испытывал.

Теперь мой путь лежал из протектората в империю.

ГЕНРИ УИТНИ

Я решил провести в Нью-Йорке два-три дня. После нашей вашингтонской деревни я люблю окунуться в круговерть этого великого города. Я обожаю его. В нем всегда кипит жизнь, он вечно молод амбициями и надеждами своих новобранцев, его нервы на пределе, он – сосредоточение всего мира, его столица, котел, переплавляющий расы и племена со всеми их устремлениями и традициями. Правда, котел неуклонно остывает, но после переплавки еще продолжает работать штамп, и в дальнейшую жизнь после отбраковки выбрасываются остывшие человечки-изделия, начиненные нашими американскими ценностями, а вернее, – стереотипами жизненного уклада и всякого рода табу.

В Нью-Йорке я снимаю пентхаус в шикарном отеле возле Мэдисон-сквер-гарден. Двухярусный, с высоченными потолками и стеклянной витой лестницей, ведущей в спальню, он напоминает мне фойе кинотеатра. Мне в нем неуютно, но посетители немеют от восторга: из его окон виден Манхэттен во всей красе. По-моему, я держу его ради стороннего восхищения. Он закреплен за мной постоянно и оплачивается с корпоративного счета, – деньгам так или иначе уйти на налоги, а так с них небольшая, но польза. Ресторанные траты я неизменно отношу туда же, и мы с женой хохочем, когда, доставая карту, я объявляю, что питаемся мы за счет бедных афроамериканцев, воинствующих тунеядцев, презирающих всякий труд и живущих на пособия с наших налогов. Ужин, неразделенный с бездельниками из черных семей, наполняет нас мстительным торжеством. Досадно, что приходится тратиться на пособия, однако они – тоже налог на предотвращение революций.

Сегодня я продекларирую эту дежурную шутку в обществе своей подруги Алисы, получив на это ту же, несомненно, положительную реакцию.

Нет, мы не расисты, но нас возмущает расовый рэкет, чьи аппетиты растут. Черные из Христианской коалиции, обеспечивающие инаугурацию, обидевшись, что их не пригласили на рождественский ужин за столы вместе с высокими гостями, обратились в суд с иском на шестьсот двадцать один миллион долларов за возмещение морального ущерба. А под эгидой ООН умудрились провести конференцию, чья цель – принудить США принести извинения за «трансатлантическую работорговлю» и выплатить десятки миллиардов долларов потомкам пострадавших. Наши стыдливые республиканцы, преисполненные христианского смирения и стыдливости за грехи исторического прошлого, лишь потупили глаза.

У меня работают цветные парни, и многие из них весьма толковы, честны и добры, однако, как мне представляется, однобоки и туповаты. Я еще не встречал ни одного черного интеллектуала. Вообще считаю, что люди ничем не отличаются от животных тех или иных пород. Задание, которое можно поручить караульной овчарке, никогда не поручишь сенбернару. Дай какой-нибудь Эфиопии или Гане современный завод со всеми технологиями и материалами и поставь задачу собрать самолет или же автомобиль, при всем усердии будут созданы недееспособные уродцы. Швейцарские часы могли быть придуманы и собраны только в Швейцарии, «мерседес» – в Германии, «Калашников» – в России. Кто, интересно, изобрел деньги? Впрочем, это было несложным изобретением, и всяк народ его быстро освоил. А вот делать деньги из денег – наверняка заслуга евреев.