Взорвать Манхэттен

«И что они находят в этом глупом занятии?» – недоуменно подумал Абу.

Тень расступившихся облаков скользнула по кронам деревьев, и резко, до ломоты в глазах, вспыхнуло выкатившееся на небосклон солнце.

А в следующую минуту случилось то, что заставило Абу обмереть от неожиданности: у борта, словно выброшенное из пучины, возникло туловище человека, словно облитое черной резиной, длинная сильная рука схватила запястье рыбака, услышался его испуганный всхлип, и директор повалился на дно лодки.

Пловец, подняв на лоб маску, перевалился через борт, словно вглядываясь в лицо безвольно лежащего перед ним человека. В этот миг со стороны другого борта появилась голова еще одного пловца, затянутая в резиновый шлем.

Незнакомцы кратко посовещались. Язык был похож на русский.

Затаив дыхание, Абу прислушался к словам, но не уяснил ничего из произнесенного.

Ныряльщики снова склонились над телом директора, затем натянули маски и вновь скрылись под водой.

Прошло полчаса. Недвижно стояла лодка, недвижно виделся за ее бортом серый бугор, – тело мертвеца.

За директором пришли убийцы, вот что понял Абу. Отставка действительно сделала его уязвимым. Но как жаль, что он не увидел его глаза, как жаль… И теперь уже враг ничего не скажет ему. Все напрасно…

И вдруг в висевшей над озером тишине раздался настырный, чужеродный звук. Абу оторопело прислушался и лишь через несколько мгновений уразумел, что это звонит мобильный телефон. Телефон, находящийся в лодке. Кто-то желал поговорить с покойником.

Он быстро разделся и ужом скользнул в холодную рассветную воду. Когда он подплыл к лодке, телефон уже не звонил.

Он просунул руку через борт, нащупал отворот кармана куртки, и тут же под пальцами его завибрировала, рассыпая звонкое бодрое треньканье, искомая трубка.

Бережно держа ее над водой, он вернулся на берег, оделся и, не теряя времени, отправился к машине.

Когда он взялся за ручку ее дверцы, раздался третий звонок. На табло высветилось: «Home». Два предыдущих звонка исходили оттуда же, из дома, на террасе которого уже мелькали какие-то люди.

Записная книжка телефона была заполнена обилием всяческих номеров и адресов.

Глядя на них, Абу сосредоточенно и удовлетворенно кивнул. Затем, опасаясь наличия в телефоне пароля, не стал выключать его, а, бережно завернув в чистую майку, убрал сверток в стальной инструментальный ящик, плотно защелкнув его замки.

Завел движок. Оставаться здесь не имело ни малейшего смысла. Тем более теперь ему было чем заняться. Первым делом предстояло скопировать всю имеющуюся в телефоне информацию, а затем выявить ближайший круг знакомых покойного. В этом ему безусловно помогут грядущие похороны.

Невольно, в какой уже раз, припомнилась давняя встреча с директором и с Диком в номере отеля. Напыщенные господа жизни – ферзь и офицер, и он – непроходная, жертвенная пешка… Только пешка оказалась умнее и проворнее, ибо рука Аллаха оберегла ее, сбросив мановением длани с доски упивающиеся своей мощью фигуры.

И слабый оказался первым, а сильный последним.

МАКСИМ ТРОФИМОВ

– Значит, ты зря обнадеживал Гену, – сказал Жуков, вытаскивая из дорожной сумки квадратную бархатную коробку. – Зарастут его грядки, обветшает сарай… А он так рассчитывал на преемника!

Я отслеживал его движения, как кот перемещения мыши. Этот увалень, чувствовалось, мог выкинуть любой злокозненный трюк, и мне следовало быть начеку. Некоторое время назад, когда его мышцы еще не оплыли жирком, я бы мог получить от него серьезный отпор, но возраст, разбросанный быт и алкоголь сделали свою разрушительную работу: он обрыхлел, стал неповоротлив, и пробивался до основания точным жестким ударом. И сам это, чувствовалось, сознавал.

Ничего особенного, впрочем, не случилось. Я пересчитал диски. Число их сходилось. Сказал, глядя в блеск хитрых глаз на тугой щекастой физиономии веселого и наглого мошенника:

– Там еще были деньги…

– Деньги – в Москве, – заготовленно проговорил тот. – В банке. Прирастают неуклонно падающим долларом. И по понятиям они – мои. Я выполнил свою работу…

– Хорошо, с этим разберемся позже, – сказал я. – Не принимая в счет уголовные доктрины. Я, между прочим, могу привести другие доводы. Тот, кто платит по своим долгам, становится богаче. А жадность – путь к бедности. Учти и другое: мой шеф придерживается отличной от тебя точки зрения, и, если будет настаивать на ней, мы вернемся к данному вопросу.

– Это как?

– У тебя есть родители. Пока мы их не тревожили. Тебе стоит с признательностью оценить такое благородство. Теперь вопрос: как вы сумели ухайдакать «лексус»? И кто в нем был?

– Дела Гены, – скучно ответил он. – Долги, бандиты… Местная тухлая каша. Как сумели? Просто. Противотанковое ружье. Со времен Второй мировой. Ну, фаустпатрон, типа того.

– Суровые вещи мастерили предки…

– Сам удивляюсь. Умели. Вот… Потому мы сюда и намылились. Пересидеть.

– Тогда ройте окопы и минируйтесь.