Читаем Взлет против ветра полностью

— А черт его знает. Говорят, маманя его так перекрестила, когда он уже восьмой класс кончал. Сын состоятельных родителей. Папаша его всю жизнь в каком-то внешторге работает. Считается весьма ценным специалистом. Мамаша бесится с жиру. По три месяца в году на курортах проводит. Только санатории меняет. Вот их чокнуло — и переназвали сынка на американский лад. А записан-то он в день рождения Иваном был. Назвали заново Джоном, звучит шикарно. А позднее даже модно в стиляжной среде стало. Вообще, мода на имена — это поветрие века. Так что же, товарищ генерал? Отдаем Джона в подчиненные Аркадию?

— Сдаюсь, Иван Михалыч, твоя взяла. Готовь приказ. Все-таки уговорил старика. Тебе бы не командиром истребительного полка быть, а Талейраном при Наполеоне.

— Зачем же Талейраном при Наполеоне,— усмехнулся Клепиков, — уж лучше командиром полка Клепиковым при командующем Баталове.

УКРОЩЕНИЕ СТРОПТИВОГО

Прошла неделя. Джон Петушков, так и не узнавший о том, какие высокие начальники были теперь заняты его судьбой и какую перемену в его жизни сулят эти разговоры, сидел в душноватом учебном классе и совершенно не слушал монотонный голос начхима Корочкина, старательно повествовавшего о мерах защиты от оружия массового поражения. Перед ним лежал лист чистой бумаги, и, сжимая в пальцах синюю авторучку, Джон рисовал русалку. Но как рисовал! Самозабвенно, упоенно, с самой нежной страстью, на какую был только способен пышущий здоровьем холостой парень. Русалка получалась на славу. Ее головка с немножко нахальными пуговками глаз и прической «конский хвост» чем-то напоминала рыжую головку Нелли Тесемкиной, самой любимой подружки Джона, которую он много раз провожал из бара гостиницы «Москва», где в шумной компании таких же шалопаев-десяти-классников они просиживали за очередным коктейлем. Своей русалке Петушков нарисовал и обнаженные, соблазнительные груди. Несмотря на наигранную развязность, Нелли оказалась очень застенчивой и недоступной, но здесь ему на помощь пришла авторская фантазия, и он, может быть, даже несколько идеализировал девочку с Таганки, ставшую прообразом русалки. Оставалось совсем немного, чтобы дорисовать русалку, когда творческое усердие Джона было нарушено самым неожиданным образом. Начхим Корочкин, переходивший от схемы к схеме, внезапно сделал паузу и тем же монотонным голосом окликнул:

— Лейтенант Петушков.

Доброе лицо Джона с карими глазами, мягкими, полными щеками и чуть-чуть припухшими веками отразило неудовольствие Он нехотя встал и со вздохом посмотрел на свое незаконченное произведение.

— Лейтенант Петушков. — В голосе у начхима пробились металлические нотки. — Что вы будете делать, если очутитесь в пятистах метрах от центра взрыва атомной бомбы малой мощности?

Как далеки были средства и способы защиты от радиации после только что происшедшего атомного взрыва от нарисованной им русалки, столь похожей на Нелли Тесемкину с Таганки! Кто-то из летчиков, заглянув через плечо Петушкова, успел подсмотреть шедевр и восхищенным шепотом известил товарищей: «Сильна работа, ничего не скажешь!»

Возвращенный начхимом к действительности, Джон, морща лоб, около минуты молчал и наконец, понимая, что надо как-то реагировать, переспросил:

— Что я буду делать, если в пятистах метрах от меня разорвется атомная бомба?

— Именно так, — сухо подтвердил начхим.

— Помирать буду, — весело ответил Джон, и притомившиеся в душном учебном классе от монотонной лекции летчики разразились дружным взрывом хохота.

— А ты оригинал, — шепнул ему, блеснув крепкими зубами, сидевший рядом лейтенант Баталов.

Джон благодарно посмотрел на него и польщенно ответил:

— На том и держимся. Между прочим, знаешь, что нас с тобою объединяет? То, что мы уникумы. Я единственный неперевоспитываемый на все ВВС, а ты единственный сын прославленного генерал-полковника авиации.

Растерявшийся начхим облегченно вздохнул, потому что в эту минуту под холодными каменными сводами штабного коридора тишину взорвал электрический звонок, оповестивший о перерыве. Чувствуя себя героем дня, Джон взял под локоть Аркадия и, улыбаясь, предложил:

— Проветримся, что ли? А то ты все со своими да со своими не расстаешься. Я имею в виду боксера и Маджари. Поди, уже надоели друг другу?

Джон, которого многие сторонились, непонятно отчего испытывал чувство симпатии к Аркадию, Ему нравились решительность и скромная доброта нового летчика. Сам начисто лишенный скромности, Джон всегда поражался наличию ее в других. «Это что же получается? — думал он. — Отец — генерал-полковник авиации, первый человек в Военно-Воздушных Силах Группы, а сын никакими привилегиями не пользуется. Да разве такое допустимо? Да я бы на его месте отдельную квартиру потребовал, чтобы и спальня и кабинет. Машину бы у Клепикова запросто брал и даже в ночные бары тайком заскакивал бы время от времени. А этот живет со всеми, встает и питается со всеми. Странная натура!»

— Так что, пойдем?— повторил он свое приглашение.

Баталов не успел ответить, как появился дежурный по штабу и зычно объявил:

Перейти на страницу:

Похожие книги

Коммунисты
Коммунисты

Роман Луи Арагона «Коммунисты» завершает авторский цикл «Реальный мир». Мы встречаем в «Коммунистах» уже знакомых нам героев Арагона: банкир Виснер из «Базельских колоколов», Арман Барбентан из «Богатых кварталов», Жан-Блез Маркадье из «Пассажиров империала», Орельен из одноименного романа. В «Коммунистах» изображен один из наиболее трагических периодов французской истории (1939–1940). На первом плане Арман Барбентан и его друзья коммунисты, люди, не теряющие присутствия духа ни при каких жизненных потрясениях, не только обличающие старый мир, но и преобразующие его.Роман «Коммунисты» — это роман социалистического реализма, политический роман большого диапазона. Развитие сюжета строго документировано реальными историческими событиями, вплоть до действий отдельных воинских частей. Роман о прошлом, но устремленный в будущее. В «Коммунистах» Арагон подтверждает справедливость своего убеждения в необходимости вторжения художника в жизнь, в необходимости показать судьбу героев как большую общенародную судьбу.За годы, прошедшие с момента издания книги, изменились многие правила русского языка. При оформлении fb2-файла максимально сохранены оригинальные орфография и стиль книги. Исправлены только явные опечатки.

Луи Арагон

Роман, повесть
~А (Алая буква)
~А (Алая буква)

Ему тридцать шесть, он успешный хирург, у него золотые руки, репутация, уважение, свободная личная жизнь и, на первый взгляд, он ничем не связан. Единственный минус — он ненавидит телевидение, журналистов, вообще все, что связано с этой профессией, и избегает публичности. И мало кто знает, что у него есть то, что он стремится скрыть.  Ей двадцать семь, она работает в «Останкино», без пяти минут замужем и она — ведущая популярного ток-шоу. У нее много плюсов: внешность, характер, увлеченность своей профессией. Единственный минус: она костьми ляжет, чтобы он пришёл к ней на передачу. И никто не знает, что причина вовсе не в ее желании строить карьеру — у нее есть тайна, которую может спасти только он.  Это часть 1 книги (выходит к изданию в декабре 2017). Часть 2 (окончание романа) выйдет в январе 2018 года. 

Юлия Ковалькова

Роман, повесть
Судьба. Книга 1
Судьба. Книга 1

Роман «Судьба» Хидыра Дерьяева — популярнейшее произведение туркменской советской литературы. Писатель замыслил широкое эпическое полотно из жизни своего народа, которое должно вобрать в себя множество эпизодов, событий, людских судеб, сложных, трагических, противоречивых, и показать путь трудящихся в революцию. Предлагаемая вниманию читателей книга — лишь зачин, начало будущей эпопеи, но тем не менее это цельное и законченное произведение. Это — первая встреча автора с русским читателем, хотя и Хидыр Дерьяев — старейший туркменский писатель, а книга его — первый роман в туркменской реалистической прозе. «Судьба» — взволнованный рассказ о давних событиях, о дореволюционном ауле, о людях, населяющих его, разных, не похожих друг на друга. Рассказы о судьбах героев романа вырастают в сложное, многоплановое повествование о судьбе целого народа.

Хидыр Дерьяев

Проза / Роман, повесть / Советская классическая проза / Роман