Взгляд василиска

И было в этом «нет» что-то такое, что Вадим не стал спорить, уступая инициативу другому, тому, кто, по-видимому, лучше него знал, что и как теперь надо делать. В следующее мгновение, Давид невесомой тенью — как-то очень ловко и даже, как ни странно очень знакомо — скользнул вперед и растворился в дожде, словно его никогда здесь и не было. И Реутов остался один. Он стоял, прижавшись спиной к ледяному железу, сжимал в руке топор и, совершенно не чувствуя ни холода, ни боли, ни дождя, заливавшего лицо, молча считал удары сердца, пытаясь понять, сколько времени длится это испытание неведением. По его расчетам получилось меньше минуты, но так ли это было на самом деле, сказать с определенностью он не мог. Впрочем, и не хотел, потому что в тот момент, когда перед ним снова появился Давид, все это стало уже не важно. Он только обратил внимание на то, что на плече друга висит теперь ремень с какой-то очень не простой кобурой или чем-то ее заменяющим, и из кобуры этой торчит нечто весьма внушительное, напоминающее пистолет-пулемет новых моделей.

— Пошли, — тихо сказал Давид. — Ты плавать-то не разучился?

— Нет, — мотнул головой Вадим, предполагавший, что Неву он переплывет и сейчас, особенно если очень надо.

— Не туда, — шепнул Казареев, удерживая за плечо. — К монастырю не надо, там полиции полно.

— Так нам же… — начал было возражать Реутов, но Давид не дал ему договорить.

— Дело твое, — тихо сказал Давид. — Но я бы на твоем месте в прокуратуру торопиться не стал. Это, очень серьезные люди, Вадик, ты уж мне поверь на слово. И упустив тебя на барже, они первым делом станут искать там, куда ты отсюда можешь пойти. А куда пойдет такой олух, прости, я хотел сказать законопослушный человек, как ты? Домой, к знакомым, в полицию, в больницу, в прокуратуру… куда еще?

— В жандармерию, — устало согласился с другом Реутов, вспоминая давешнего есаула.

— Поплывем на Староприходскую сторону — предложил, а вернее, приказал Казареев. — там заводы, склады… Всяко разно, есть где спрятаться.

«Нам еще одежда нужна», — подумал Реутов, но вслух этого говорить, разумеется, не стал. Нечего здесь было пока обсуждать.

Они осторожно приблизились к борту, обращенному к практически неразличимой за дождем Староприходской стороне, прошли немного вдоль него и довольно быстро — вот удача, так удача! — наткнулись на свисавший почти до самой воды конец.

17.

Невская вода в сентябре месяце обожгла Реутова не хуже кипятка. Даже дыхание пресеклось, и живот сам собой втянулся — а о яйцах он в тот момент даже не вспомнил — но жить в ней какое-то время было можно, особенно если двигаться. Они и двинулись.

Плыть было тяжело, но через минуту или две Вадим все-таки поймал ритм и отвлекался теперь только на то, чтобы нет-нет, а бросить взгляд на более субтильного Казареева, который и в детстве плавал гораздо хуже Реутова, хотя Волгу, кажется, один или два раза все-таки переплыл. Он и сейчас был, по-видимому, в хорошей форме и от Вадима не отставал.

«Может, и доплывем».

Однако чем дольше они находились в воде, тем труднее становилось плыть. И главным врагом по-прежнему оставался холод. Усталость и боль кое-как можно преодолеть, перетерпеть, перемочь, но если начнет сводить мышцы ног…

«Черт!»

Как накаркал! Едва Вадим подумал о спазмах, которые могли стать для них настоящей проблемой, как боковым зрением уловил изменение в ритме движения Казареева и, уже сознательно повернув голову, увидел, что Давид перестал плыть, а вместо этого закрутился на месте, по временам полностью скрываясь под водой.

— Плыви! — выдохнул Давид, разбрасывая воду, когда в очередной раз оказался на поверхности. — Догоню! У меня…

Но говорить он уже не мог, а только бился буквально в паре метров от Вадима, то и дело скрываясь под водой.

— Держись за меня! — крикнул Реутов, в два гребка, достигнув места, где самым очевидным образом погибал его друг.

И хотя не был уверен, что вытянет двоих, оставить тонущего Давида он не мог тоже. Но помощь его, к счастью, оказалась не нужна. Вынырнув из-под воды в очередной раз, Казареев вдруг шумно и едва ли не со стоном выдохнул воздух и сразу же успокоился.

— Все…

— Что?… — Говорить они оба уже почти не могли.

— Я… железкой… плывем.

«А, ну да…».

И они снова поплыли, но сбой ритма вышел им боком. Теперь Реутов чувствовал, что сил остается все меньше, а сколько еще им оставалось до берега, было неизвестно. И трудно сказать, чем бы все это для них кончилось, но внезапно прямо перед собой Реутов увидел плывущего ему навстречу человека.

«Что за…!» — Возможно, он удивился бы и больше, но у него уже не было на это ни эмоций, ни сил. Даже на это. И ночного пловца, не находись тот буквально на одной с ним линии, в жизни бы не заметил. И сил не оставалось, и темно было, и дождь заглушал все звуки. И вот сейчас неизвестный, вынырнув из тьмы, пер прямо на Реутова, и единственное, что тот мог сделать, это шумно выдохнуть воздух прямо из-под воды, так что его «Фрр!» должно было прозвучать, как оклик или предостережение.