Взгляд из угла

Семнадцать лет назад я познакомился с одним молодым человеком. Он был доцент какого-то технического вуза. Но переменил судьбу - пошел в политику. Для которой, казалось, родился. То есть родился-то он для политики европейского стиля - это когда государство работает на граждан; чтобы сделать жизнь по возможности сносной. Был умен, честен, образован, трудолюбив. Понимал ценность свободы. И в демократической стране добился бы многого и поднялся высоко. А тут застрял в местном декоративном законодательном собрании. Тратя талант на рутину, на согласование бессмысленных канцелярских процедур. Заболел и умер. В понедельник сказали по радио: похороны тогда-то, на Никольском кладбище Лавры. И я пошел.

А на кладбище - тихо, пусто. Могильщик оказался в курсе дела: что-то говорит, не срослось, повезли на Южное.

Что-то не срослось. То ли не по чину. То ли некстати удружила одна газета, напомнив, как деятелен и храбр он был, Юрий Павлович Гладков: как во время оно, в 1992-м, поймал на каких-то финансовых проделках и публично укорил одного такого чиновника, которому этот эпизод теперь совсем ни к чему.

В общем, не срослось. Прощайте, Юрий Павлович. Не правда ли, грустно думать, что напрасно и т.д.? Была надежда - и пропала вместе с теми, кто ее разделял. Правда, таких была горстка. Посмотрим, что выйдет в следующий раз.

У старой дамы, получившей на этой неделе Нобеля, - у Дорис Лессинг есть смешной рассказ: "День, когда умер Сталин". Лондон, март месяц, дождь, быт, разные вздорные английские тетки, несколько ничтожных происшествий. Никому, естественно, нет дела до того, что где-то там на востоке кончается исключительно вредный деспот. И что, стало быть, возникает надежда. Только уличный продавец газет говорит - и буквально как в воду смотрит: - Сейчас, когда он помрет, там много поменяется. Меня особенно не волнует, что там у них делается, но, кажется, они не очень привыкли к демократии. Я имею в виду, если люди чего-то не знают, то и не замечают, что этого у них нет.

22/10/2007 Четвертая горгона

Все равно почти каждый второй проголосует за "Единую Кормушку". Разгладит шнурки на ботинках и пойдет принимать участие. Получит бюллетень и врисует свой крестик в тот самый квадратик. И не спрашивайте почему, не злите человека. Нипочему, по кочану.

А почти каждый первый - не пойдет. И с удовольствием объяснит - отчего: а просто чтобы не чувствовать себя каждым вторым.

Такие, значит, две партии.

Что характерно - в обеих состоят вполне приличные люди. Аккуратно выносят бытовой мусор во двор. Здороваются с соседями. Не лезут без очереди, не берут без спроса, не ездят без билета. Хмурятся, разглядывая счет из жилконторы. Вздыхают, изучая в магазине ценники. Легонько матерясь, переключают телеканал, когда голос политдиктора поднимается до счастливого визга. Ну то есть буквально люди как люди, вроде никто не хуже никого.

И все равно - своею ли собственной рукой, чужою ли, но как бы там ни было - все подпишутся за. За то, не знают за что. Лишь бы идти, куда ведут. Лишь бы не знать куда.

То ли это правда - вот то, что брякнул Джордж старший Буш: насчет здешнего ДНК, в который якобы вмонтирована иррациональная привязанность к действующему начальству.

Брякнул-то он явно со слов своего здешнего же друга - у которого, вы помните, глаза как зеркало души. Тот, наверное, на рыбалке поделился с ним заветной идеей про фекальный наш замес. Дескать, ты и представить себе не можешь, что это за существа, старина Джордж: горло перервут любому, кто только попытается дать им какую-нибудь из свобод. А за каждую изъятую - сугубо благодарят.

Так-то оно действительно так, но все-таки очень уж похоже на расистские бредни. Ну не может же такого быть, чтобы в какой-нибудь, прости Господи, Мьянме жителям подавай взамен хунты парламент, а в РФ это просто иностранные слова, вроде терминов астрофизики, и таков закон судеб.

Хотя, конечно, Сталин много и настойчиво экспериментировал. Скрещивал, например, самок шимпанзе с з/к, а самцов - с комсомолками. А также и наоборот. Под, так сказать, эгидой НКВД.

Мичуринская эта жилка всегда там бьется. В наши, скажем, дни Пермский, что ли, университет внутренних дел выводит для страны волкособов (хорошенько привязываете обездвиженную волчицу, ставите задачу боевому четвероногому другу и т.д.): с отличным, говорят, результатом; небось, уже и наградили кого-нибудь за научную смелость.

Но что касается новой породы людей - сомнительно что-то. Правда, у некоторых и в самом деле нет-нет и мелькнет нечто в глазах. Телеобъектив особенно чувствителен к таким рефлексам.

Однако это редкость. А в массе, приходится с некоторым недоумением повторить, - люди как люди, только очень усталые. В конце концов, ни одна их историческая надежда ни разу не сбывалась, так чего уж теперь. Нет, брат, не проведешь. Перемены бывают исключительно к худшему, и отстаньте, друзья народа.