Взаперти

У большинства ситуация примерно такая же, как у Эла, немногие счастливчики с постоянным доходом дружно придумывают, что делать.

– Зачем объяснять что-то на работе, когда можно просто сменить ее?

Мори смотрит на Нэба задумчиво, встряхивает головой, чуть поджав губы. Тоже думает над сменой работы? Он? Удивительно.

Лекс делится со всеми:

– Не могу поверить, что завтра будем там, снаружи. Даже страшно.

Ее поддерживает Эл. Бет уточняет:

– Ты ведь переедешь ко мне?

– Не перееду, а просто приеду и поселюсь, – улыбается он. – У меня все вещи при себе… Были. Вот завтра их получу, да, Эдриан?

Киваю. Смотрю на них всех, строящих планы, но ведь у многих будут проблемы из-за внезапного исчезновения. Предлагаю:

– У меня осталось немного денег на счету, вряд ли сестра все потратила. Я могу отдать…

– Разделить, – поправляет Нэб. – Поровну. И себя с Электрой не забудь посчитать.

Послушно киваю. Хотя я не уверен, что смогу выйти, как остальные. Нас нечетное число, а бокс сквозной. Если сестра не захочет пройти со мной тест, я останусь ее пленником.

– Настолка или «Граф Монте-Кристо»? – спрашивает Эл.

Голоса делятся почти пополам, после короткого спора решают достать и то и другое, но начать с «аудиокниги» в моем исполнении.

– А время как будем засекать? – недовольно ворчит Винни.

– Попросим Электру, – спокойно предлагает Мори.

Рика хохочет, потом взмахивает руками, спрашивает камеру:

– Эй, будешь с нами спасать мир от чудовищ?

Короткая пауза. Ответ:

– Спасибо, но нет.

Тишина. Фыркает Рика, явно недовольная провалом затеи.

– Значит, будем определять время субъективно, – улыбается Нэб.

Я листаю книгу, нахожу нужное место.

Мучения Эдмона в тюрьме описаны так, что у меня срывается голос, приходится сделать паузу и выпить воды, прежде чем продолжить. Зато потом начинается дружба с аббатом, и я почти завидую своему условному тезке. У меня не было такого сокамерника. Зато потом был старик Джон с гомеопатией в пакетиках и грязным красным одеялом. Нужно найти его, если я действительно каким-то чудом окажусь жив и свободен.

Мы добираемся до побега, когда кончается отмеренное время. Закрываю книгу, смотрю на всех. В первую очередь замечаю Мори, крепко спящего на плече Бемби. Полицейская, похоже, не против роли подушки. Кто-то – вероятно, сидящая с другой стороны Рика – накрыл его одеялом.

– Играть будем? – спрашиваю.

– Простите, – смущается разбуженный Мори. Флегматично пожимает плечами: – Если иначе не хватит игроков, да. Но я бы предпочел лечь спать.

Считаемся. Оказывается, что страдать никому не обязательно. Я тоже предпочитаю сон, привычно прошу у Бет снотворное. Она ищет в аптечке, кладет на ладонь предпоследнюю таблетку.

– Или Элу, или Мори не хватит, – размышляет вслух. – Хотя он так хорошо здесь заснул…

– Я могу не пить, тогда хватит.

– Не надо, – просит Бет мягко. – Ты привык жертвовать собой, но это не требуется. Даже в твоих тестах, если один пожертвует собой, доведет подсказки до конца, проиграют оба. Эдриан, искупление не требуется. Конечно, ты сделал все это напрасно, но мы понимаем причины и простили тебя. Все уже случилось, и не только с негативными последствиями.

– Стокгольмский синдром, – вздыхаю.

– Может быть, – тихо смеется она. – Но ты уже среди нас. Ты давно не грозный голос, владеющий нашими жизнями.

Бросаю на нее быстрый взгляд, не решаясь спросить. Она вкладывает мне в ладонь таблетку, отворачивается. Говорит, не глядя на меня:

– Ты прав. Вероятнее всего, это стокгольмский синдром, потому что я влюбилась в тебя, еще когда ты был Миротворцем и я даже не знала твоего имени. И обстоятельства были такие, что мне должно было хотеться убить тебя. Даже какое-то время хотелось.

– Полчаса, – говорю тихо. – Прошло полчаса между тем, как я включил тебе запись, и обещанием, что, если ты с Элом пройдешь тест, Элли пройдет его следом за вами.

– Наверное, полчаса, – улыбаясь, кивает Бет. – Мне тогда казалось, что прошла вечность и пара минут одновременно. – Молчит недолго, глядя на свою татуировку. – Мне не нравился Миротворец, но хотелось понять, какой ты на самом деле. Почему стал таким. Когда получалось услышать настоящего тебя, когда мы увидели, как ты убираешь бокс… Ты так старался быть страшным. Безжалостным чудовищем. Но ты им не был.

– Был. – Напоминаю: – Наказания. Сломанная ключица Эла.

– Это было жестоко, – спокойно кивает она. – Но и спасал ты не раз, даже тогда. А сейчас я вижу тебя, соединяю с тем, что знала, и мне очень нравится получающаяся картина. Ты всегда стараешься действовать. Совершаешь ошибки, но исправляешь их. Твое раскаяние деятельно.

Это самое странное и самое приятное, что я слышал о себе.

– Ты спасла мне жизнь несколько раз. – Говорю, не зная, как еще объяснить, что чувствую. – Ты верила, что я придумал все это не просто потому, что сумасшедший, даже когда я сам не был в этом уверен.

– Эдриан, – прерывает она меня. Улыбается грустно. – Да, я правда люблю тебя. Но ты не обязан чувствовать то же самое.

– Но я хочу! Я просто не знаю как.

– Идем.