Вызов

— Какой же ты жалкий! Так даже не интересно, — поделился Верин, продолжая удерживать пленника в унизительном захвате. — Думал, ты хотя бы потрепыхаешься. Хотя, чего я ждал от мелкого ублюдка? Ты никогда ни на что не годился! Даже чтобы удрать, воспользовался смертью мамаши.

Ро извернулся со всей яростью, но добился лишь резкой боли. Вырваться не получилось. В довесок его ещё и треснули лбом об пол.

— Ну-ну! Могу тебя утешить, мне это всё тоже не нравится. К тебе прикасаться. Ты грязный, будто спал на дне окопа в грозу! Если по тебе не ползают мухи, так только потому, что дохнут от отвращения. А ты чего стоишь? — вспомнил Верин про Милита. — Свяжи ему руки, чтобы сильно не дёргался.

Солдат подчинился нерасторопно, без удовольствия. С Халасатцем он никогда не водился, но обычно и не задирал. Наверное, всю жизнь опасался оказаться на его месте, тем более что внешних причин на то хватало.

Каждой своей мышцей, каждым суставом Ро пытался высвободиться и брыкался, но становилось только больнее и унизительнее. А со связанными за спиной руками, распластанный ничком, он и вовсе потерял надежду.

Верин потрепал его по макушке, слушая яростное рычание, наградил затрещиной и поднялся. Было слышно, как отряхивает котан и колени ботфортов.

— Что бы мне с тобой сделать… Ты же не думаешь, что я тебя просто повешу? О, нет, дружище. Я потратил немало времени на тебя.

Лейтенант стал прогуливаться, разглядывая помещение.

— Хочешь подохнуть здесь или до дома потерпишь? Хотя погоди, Алуар ведь никогда не был для тебя домом. Ты же у нас халасатец! Интересно, от пса или барана? Я ведь был прав: в Ранте тебя надо искать! И разве найдётся здесь ещё хоть один такой ничтожный? Гнил бы в канаве, но нет! Писарем решил заделаться, умник? Как это на тебя похоже. Да не держи ты его, Милит. Не пачкайся. Пускай поползает. Ему это всегда нравилось, — Верин задержался у наковальни и провел пальцами по рукояти длинного молота. — Придумал! Зная, как ты любишь бегать и прыгать, это будет тебе отличным уроком.

Почувствовав свободу, Ро перекатился и, пятясь, отполз на несколько футов.

— А тебе не кажется, что это уже слишком? — внезапно встрял Милит. — Мы собирались вернуть его, чтобы он понёс наказание. За преступление, но прежде всего за капитана. Ни о чём другом речи не шло.

— А ты собираешься мне помешать? — окинул его смешливым взглядом Верин. — Или ослушаться приказа старшего по званию?

— Нет, — решительно ответил солдат. — Но позволь мне хотя бы не участвовать.

— Ой, да иди ты в пекло! Выйди и не смотри, если такой ранимый. Мы тут и без тебя позабавимся. Да, Халасатец?

Второго выхода из кузницы не было, если только не лестница на крышу, но со связанными руками Ро не сумел бы взобраться и отодвинуть доски. Вот и оставалось лишь вертеть головой и отчаянно пытаться что-нибудь придумать. Он уже успел подняться, но это не увеличивало его шансы остаться целым.

А Верин тем временем сдвинул с наковальни молот, опустил бойком на пол и поволок в сторону пойманного дезертира. Вряд ли ему было тяжело, скорее нравился звук, как большой кусок стали трётся о камни, а потом о доски.

— Пришло время вернуть должок, — продолжил издеваться он. — Для начала ноги, а потом посмотрим. Может мне и не захочется тащить тебя в Алуар. Если как следует облобызаешь мне ботфорты. У тебя это должно хорошо получаться, шлюхин ты сын.

— Ещё хоть раз, один сраный раз оскорбишь мою мать — я тебя убью, Верин. Убью! Обещаю, — выпалил Ро, чувствуя, как на место бессилия выползает бешенство.

— Ну наконец-то огрызаешься! А я уж решил, тебе здесь язык оторвали.

Бывший соратник отпустил рукоять молота и шагнул к пленнику, а когда тот попытался улизнуть, просто толкнул, заставив упасть на спину. Точнее не столько на спину, сколько на связанные позади руки. Ро закричал, ощущая, как что-то сломал. Боль была резкая и не проходила, продолжая накатывать волнами. Пришлось завалиться на бок, чтобы не давить на немеющую кисть.

— А по поводу твоей мамаши — ладно, не буду. Ты и так худшее для неё оскорбление, — не унимался Верин. — Повезло ей не видеть во что ты превратился. Сар писал, а ему рассказал капрал, а он говорил с капитаном, значит врать точно не станет, что она у тебя под конец совсем сбрендила. С горя, наверное. Несчастная сумасшедшая. Даже когда умирала, улыбалась.

Ро распирало от желания заткнуть подонка, и он вложил все силы в удар. В резкую подсечку по ноге — той самой, что была сломана три года назад. Верин взревел и завалился на верстак, выкрикивая ругательства. Беглец откатился и, одуревая от боли, выдернул руку из пут. Здоровой он швырнул в военного подковой, отполз на четвереньках, стараясь не задействовать повреждённую кисть, а потом рванул к лестнице.

— Ублюдок! — слышалось позади. — Я тебя так отделаю, ты меня умолять будешь, чтобы прервал твою никчемную жизнь! Но я и тогда не остановлюсь! А потом я приволоку тебя на тот самый плац, где ты рыдал, как девчонка! Хочу, чтобы ты видел, как все тебя презирают и кидают камнями!