Выжившая (СИ)

Какие еще можо сделать выводы, учитывая все обстоятельства. Дом, в котором живут только двое, строгая конфиденциальность, анонимная рукопись, написанная от руки и передаваемая лично. – Вы можете не отвечать, Оливер. Я помню, что не имею права на подобные вопросы. Простите мне мое любопытство, - включив воду, Шерил оборачивается ко мне со смущённой улыбкой на губах. - Вечно я говорю что–то не то.

– втор не я, Шерил, - я сейчас говорю правду, хотя должен солгать . Если рукoпись выйдет в печать под моим именем, она решит, что я побоялся признаться из-за неуверенности в себе.

– орошо, - Шерил кивает, вытирая руки полотенцем,и мы снова замираем напротив друг друга в нерешительности.

– Ты помнишь, где твоя комната? Я могу проводить, –

предлагаю я без всякого подтекста. Налицо конфликт с самим собой – так, кажется, она сказала? Возможно, Шерил и права. Потому что подтекст есть, и в ее присутствии я каждый раз говорю противоположное тому, что должен. Я не просто хочу проводить Шерил в спальню, я не прочь остаться…

– Не нужно, мистер Кейн. - отрезвляет она меня официальным хoлодным тоном. - Я запомнила расположение своей комнаты.

– Отлично, - натянуто улыбаюсь я.

ГЛАВА 9

Дилан

Карандаш неторопливо выводит одну букву за другой, складывая их в слова, слова в предложения, предложения в абзацы. Грифель царапает бумагу, поскрипывая от удовольствия, жадно поглощая пустое пространство, нашептывая, повторяя за мной то, что еще никто не слышал. Он в восхищении, как и я. Идеально ровные строки, ни единой погрешности, ни одной скомканной страницы. Я

останавливаюсь, когда в мое убеище грубо вторгаются.

Карандаш оскорблённо скрипит, не желая мириться с вопиющей наглостью. Петли на стальнoй решетке издают неприятный скрежет, напоминая, что Оливер снова забыл их смазать . Хлопок двери и быстро приближающиеся шаги за спиной. Мой брат на взводе. Это радует, сглаживает раздражение от вынужденного перерыва. Нет ничего приятнее бесполезной ярости Оливера и его бесплодных потуг установить контроль.

– Включи свет, - требует он. Несвойственный его трусливой натуре смелый тон режет слух. И не только мне.

Дремлющая на краю стола Шерри приподнимает мордочку с навострившимися ушками,и я успокаиваю ее, ласково дотрагиваясь пальцами до пушистой холки. Животное расслабляется и закрывает глаза, доверяя уверенности,исходящей от моей руки.

– Нет, – отвечаю, почесывая кошку за ухом.

– Я тебя не вижу, - возмущается Оливер. Это должно как–то объяснить его требование? Повернув голову, смотрю на него через плечо. Взглядгостя направлен в угол, где ли обычно застает меня, когда приходит. - И Шерри тоже не вышла навстречу. С ней все в порядке?

– Ты мне скажи, Оли, - я бесшумнo поднимаюсь из-за стола и поворачиваюсь лицом к вглядывающемуся в темноту брату.

Улoвив изменения в движении воздуха, он дергает головой в мою сторону. Не сразу, но находит меня. Вибрации его злости и страха становятся сильнее.

– Шерр-рри, - негромко зовет ливер. Услышав свое имя, предательница отзывается и мяукает, мягко спрыгивая на пол. Лениво подходит к Оливеру, снисходительно ластится об его ноги. Тот накланяется и гладит ее, словно имеет на это право, cловно Шерри принадлежит ему. Словно оа не выбрала меня, когда у нее еще было право выбирать .

– Ты пришел за книгой? - не выдавая своего негодования, интересуюсьравнодушно, но Шерри не обмануть. Она всегда тонко чувствует мое настроение. Ускользнув от брата, виновато вьется вокруг меня и громко мурлычет. Я

несильно отпихиваю ее ногой,и она подавленно затихает, скрывшись в моем углу и свернувшись там в клубок.

– Одну написанную страницу сложно назвать книгой, – резко отзывается ливер. - Что за игры ты ведешь, Дилан?

– Я не умею играть. Но зато теперь я знаю, что Шерил Рэмси читала рукопись первой.

– Одну страницу, Дилан! Ты так и будешь каждый день выдавать по абзацу? Мы так не договаривались.

– Тебе нужно больше?

– Да.

– Мне тоже, Оли.

– Больше? Что ты имеешь в виду? - в его голосе насторожённость. В моем – спокойствие и уверенность. Я

подхожу ближе, питаясь его предсказуемыми и знакомыми до малейших оттенков эмоциями, шумно втягиваю воздух и, отступая на шаг назад, удовлетворено улыбаюсь .

–

Она пахнет так же приторно-сладко, – медленно произношу я, пробуя на вкус полузабытые ароматы. –

Корица и шоколад, карамель и мед. Даже когда ее кожа покрылась потом, грязью и кровью, эти запахи пробивались сквозь поры,

отравляя воздух. Но со временем можно привыкнуть даже к тому, что отвратительно. И знаешь почему, Оливер? Самые отвратительные привычки вызывают в нас самую сильную зависимость. Я оставил две страницы не просто так.

– Что? – переспрашивает ливер, не успевая за ходом моей мысли.

– Одна для тебя. Вторая для Шерри. Тебе же есть в чем признаться, правда, Оли? сли сделаешь это первым,тo возможно она вспомнит то, что ты так жаждешь узнать.

– Ты издеваешься, Дилан? - раздражается Оливер. – Помоему мы договорились, что ты напишешь обо всем, что происходило в том чертовом доме до того момента, как он сгорел.