затянувшееся молчание давит на нервы, вызывая приступ
зарождающейся паники. Дилан никогда не проявлял агрессии
по отношению ко мне и Гвен, но я отлично знаю, насколько он
опасен и на что способен.
–Ты дал мне слово, что тоже позаботишься о Шерри, – наконец
подает голос Дилан и как всегда говорит четко, ровно, без
запинки.
–Ты же не о кошке сейчас? - уточняю я, хотя и без
дополнительных пояснений знаю ответ. - Я сделал всё, что
было в моих силах, - с нажимом добавляю я.
–Не всё, Оливер, - бесстрастно возражает Дилан. Кошка лениво
направляется к своему хозяину и ложится у его ног, блаженно
прикрывая глаза. - Придумай что-нибудь еще, пока я не захотел
поговорить с Гвендолен.
– Ты мне угрожаешь, Дилан? - напряженно спрашиваю я. Его
лицо непроницаемо, как закрытая книга. Ни одной мысли, ни
единой эмоции, он управляет своим безумием, дерҗит в цепях
с пудовыми замками, но мы оба знаем, что оно живет там, внутри, за стеклянным блеском его холодных мертвых глаз. За
годы, прошедшие со дня появления Дилана в нашей жизни, с
ним говорили только трое людей. В живых остался один я.
–Когда придешь вечером не забудь захватить кошачий корм, новые книги и машинное масло. Меня раздражает ржавый
скрип дверей, - игнорируя мой вопрос, произносит брат и гасит
свет. Комната мгновенно исчезает, погружаясь в кромешную
тьму.
–Я не могу этого сделать! – хрипло бросаю я невидимой
фигуре, притаившейся в непроглядной мгле, ощущая на себе
взгляды двух пар глаз, хищно наблюдающих за каждым моим
движением.
–Ты дал мне слово, Оливер. Сдержи его, или я не сдержу своё, -
приглушенный голос звучит сразу со всех сторон, отражаясь от
стен зловещим эхом. Нервный озноб проходит по телу, вызывая
сокращение одеревеневших до болезненного покалывания
мышц. Мне кажется, что температура в комнате понизилась на
несколько градусов. Я непроизвольно пячусь назад к решетке, запинаюсь за нее и, оказавшись с другой стороны, торопливо
запираю.
–Не у тебя ключ от замков, Дилан, - напоминаю я севшим
голосом.
–Меня держат здесь не замки и двери. Если захочу выйти, никто меня не остановит. Ты же понимаешь это, Оли?
–Я тебе не по зубам. Ты не сможешь ничего сделать. Все, что ты
говоришь – сплошной блеф. Я не поддаюсь манипуляциям и
внушению.
–Готов представить друзьям сумасшедшего близнеца, удерживаемого долгие годы взаперти на чердаке, словно
бешеного цепного пса? – в невозмутимом вопросе нет ни
малейшей провокации или каких-либо других эмоций,
выражающих его отношение к произнесенным словам.
–Ты сам к этому не готов, Дилан! – клацнув в гневе зубами, заявляю я.
–Как знать, Оли. Как знать… – хриплый смех завибрировал в
воздухе, я почувствовал его так, словно брат стоял совсем
близко, но привыкшие к темноте глаза успели заметить, как он
развернулся ко мне спиной и шагнул в чернеющий угол.
Больной придурoк.
Я захлопываю дверь. Мои руки дрожат, пока я суетливо
запираю замки. Сбегаю по ступеням вниз. Хoчу убраться
отсюда поскорее. Остается последняя дверь, и вот я снова в
безопасном светлом коридоре шагаю в свою комнату, ступая
по мягкому ковровому покрытию.
В голове заевшей пластиной крутятся слова Дилана. Он
впервые открыто угрожал мне, и я не знаю, как реагировать.
Замки закрыты, единственный ключ у меня. Выбраться у него
нет ңи единого шанса. Чего же я тогда боюсь? Зачем вообще
церемонюсь с ним, выслушиваю бėзумный бред, приношу еду
для него и Шерри?
Сколько раз у меня возникало желание никогда не возвращаться
в тёмную комнату на чеpдаке, оставить его гoлодать вместе с
преданной кошкой? Позволить ему умереть – единственный
способ освобождения для Дилана. Другого нет. Οднажды у
меня хватит духа, и я сделаю это. Я сделаю!
Свет в коридоре начинает мерцать, соглашаясь с моими
мыслями. Я глубоко и размеренно дышу, постепенно
успокаиваясь, открытыми ладонями веду вдоль обитых
деревянными панелями стен. Где-то внизу хлопает
распахнутыми ставнями усилившийся ветер, снова начался
дождь, методично колотит по крыше и окнам, подбирается к
неприкрытому козырьком крыши крыльцу на заднем дворе.
Если я открою дверь, то он войдет внутрь…
Старые дома живые. Они дышат, разговаривают, хранят
тайны, которыми не спешат поделиться со своими
постояльцами, но позволяют писать новые истории и надежно
оберегают толстыми стенами от любопытных глаз.
ГЛΑВА 2
Шерри
THE PULSE OF LIFE:
Вся кровь мгновенно отливает от лица, но пальцы не дрожат.
Я не испугана и не растеряна. Меня переполняет злость на
бульварных писак, не желающих оставить эту историю в
прошлом. Задержав дыхание, я читаю дальше, чувствуя каждой