Выжигатель

Отлежав ночь на боковушке, я вышел на мокрый перрон вокзала. Как обычно, Москва встретила своей фирменной неприветливой суетливостью. У большого электронного табло я стал дожидаться коллег из других вагонов. Собравшись, мы организованно двинулись за вожаком – крупной женщиной лет сорока пяти из отдела кадров маргаринового завода.

Наш адрес находился где-то в центре, в метро мы больше шли по переходам, чем ехали. Выйдя на белый свет, я сразу узнал искомое здание по партийной растяжке на фасаде. Это был небольшой трёхэтажный дом старой постройки. Поначалу я даже усомнился в его способности вместить такое количество людей. Но, подойдя ближе, разглядел, что к дальней его части примыкает длинное крыло, уходящее вглубь квартала.

Пересчитавшись у входа, мы зашли. В уютном фойе нас встретила миловидная девушка и проводила к гардеробу. Далее мы по стрелочкам пошли в самый конец здания, тот самый, из которого вырастал длинный аппендикс. Начинался он большим тамбуром, пересечённым вдали линией столов. За столами сидели такие же миловидные девушки, как и та, что встретила нас на входе. А пространство перед ними заполняли люди – человек триста таких же участников, как и мы. Наша вожачка и бывалые тут же встретили знакомых. Загудел традиционный «пчелиный рой» – обмен эмоциями и информацией, которые быстро забудутся. Я стоял с приклеенной полуулыбкой и ждал своей очереди на регистрацию. С документами было всё в порядке, мне выдали бейдж на ленточке и программку.

Зал оказался достаточно большой, он был вытянут в пространстве первого и второго этажей. Рассаживаться нужно было строго по региональному признаку. Нашей делегации достались места во второй части зала. Расположившись с самого краю, я начал изучать программу съезда. Основные моменты и протокольные голосования были назначены на первый день, а на второй, менее официозный, запланировали ответы на актуальные вопросы с их широким коллегиальным обсуждением в лучших демократических традициях. Также на каждый день было запланировано по две кормёжки фуршетного типа и два кофе-брейка, а ужин первого дня, по заверениям организаторов, должен будет пройти в сопровождении приятного живого вокала. Сам банкетный зал располагался рядом с нашим и являлся его геометрической копией.

Белёсый был заявлен спикером на оба дня, и это меня обрадовало. Я мысленно стал считать увиденных охранников: один в фойе, трое – в зоне регистрации; в зале мелькало пять-шесть человек в тёмных костюмах. Итого – десять, но основные силы ещё подтянутся вместе с випами.

Люди продолжали заполнять зал, незанятой оставалась примерно четверть. Играла бравурная музычка – гимн партии – и некоторые даже в такт шевелили губами. Для себя я решил, что выйду через двадцать минут после начала, благо до двери полтора метра. Уходить буду периодически, возвращаясь к моментам голосования. Легенду придумал простую – расстройство желудочно-кишечного тракта от волнения и недостатка политической сознательности. Для убедительности я готов был даже пожертвовать первыми кофе-брейком и фуршетом. Врочем, есть совсем не хотелось, меня била мелкая весёлая дрожь. Тем временем зал заполнился, а на сцену вышли главные участники мероприятия.

Началось.

***

Приехал я налегке. Кроме документов, денег и телефона я взял с собой щётку с зубной пастой, две пары носков, трусы, вилку USB-адаптера со шнурком, выжигатель и коньяк. Последний я залил в маленькую плоскую пластмассовую фляжку, она легко помещалась в заднем кармане брюк и походила в нём на записную книжку. Алкоголь я захватил в самый последний момент, интуитивно повинуясь старой русской традиции выпить перед делом.

Одевшись в универсальный маскировочный костюм офисного планктона – белый верх, чёрный низ, я стал неразличим в людской толпе, как ниндзя в сумерках.

***

Я еле высидел первые двадцать минут. Скроив болезненную гримасу, я сказал соседу, что выйду по нужде. Раздаточные блокнот и ручку я оставил на стуле и выскользнул из зала, словно меня тут и не было. Перед уходом я практически не слушал выступающих, только украдкой поглядывал на Белёсого и новых охранников.

За дверью стоял ещё один. Я покрутил головой в поисках нужного указателя и, не найдя, обратился к стражу. Тот молча подбородком указал на табличку «WC» в простенке между окнами. Ещё одно свидетельство нашей безоговорочной капитуляции. Следующая такая стрелка указывала на лестничный пролёт. Обозрев всю коллекцию «WC», я поднялся на третий этаж, напевая при этом папановское: «Летять уткы».

Туалеты находились прямо напротив выхода с лестницы. Тут скучал ещё один охранник, похоже, он отвечал за весь этаж в целом. Экспликация длинного крыла здания стала ясна: почти весь первый и второй этажи занимали зал для заседаний и банкетный зал с разделявшей их общей для всего строения лестницей, а третий этаж представлял из себя помещения кабинетно-коридорного типа.