Вытащи меня из преисподней

– И на это ты потратила последние слова своей ничтожной жизни?

Руки Мизо выбросились вперёд и сломали с лёгкостью, словно котёнку, нежную женскую шейку.

Когда послышался стук в дверь, тело Мизо покинул чёрный дым, высвободившись изо рта, и вселился в бездыханное тело. Малой отступил испуганно подальше от рабочего стола. Он всё видел, видел, как собственными руками лишил жизни человека, а сейчас Оливия как ни в чём не бывало смотрит на него и широко улыбается.

Дверь приоткрылась, в кабинет, стены которого навсегда сохранят жуткие картины, вошёл Рик Хэнсон-Джейл. Мужчина хотел спросить, как всё прошло и не закончился ли приём, но вместо этого обнаружил без малейшего шанса на разгадку хорошо притворную игру. Вся бледная, объятая страхом, психотерапевт схватила себя за горло, изображая самодушие. Медленными шагами она направлялась к приоткрытому большому окну от пола до потолка.

– Я больше так не могу. Не могу, Рик, – со слезами на глазах произнесла женщина. – Устала от клиентов…, чувствую изнеможённость от чужой боли, которая беспощадно сдавливает мне шею, не даёт вдохнуть глоток жизни, счастья.

– Оливия, – Рик сделал осторожные шаги на встречу. – Не нужно только из-за этого устраивать сцены. Вы же сильная, подумайте о ребёнке… – Хэнсон мотнул головой на дверь, давая Мизо понять: ему стоит выйти.

Стэрн заметила тревожный жест и схватила мальчонку, стоящего рядом.

– Не приближайтесь! Ему тоже незачем жить в столь тёмном безжалостном мире! – раздалось эгоистичным тоном.

Рик в действительности ощутил невыразимый страх. На лице доктора дёрнулись скулы, ранее не показывающие эмоции. Доктор замер на месте, подошва грязных ботинок приклеилась к полу. Произнесённые слова до сих пор эхом раздавались в голове.

Сквозь жемчужный тюль занавесок пробралась дрожащая кисть женской руки, отодвигая занавес в сторону попутного ветерка. Оливия спустила один носок чёрных туфель за оконный проём, который с лёгкостью скользнул по мраморному покрытию, будто по льду. Следом сползла и вторая нога. Не отпуская мальчишки, но ослабив мёртвую хватку, женщина вылетела с седьмого этажа. Хэнсон-Джейл успел схватить за руку Мизо и вытянуть того обратно на твёрдую поверхность. Сердца обоих долго не могли восстановить такт и только через минуту Рик выругался:

– Чёрт его подери!

А вот чёрт был доволен своим выступлением и полётом с видом на лучезарный небосвод. Со столкновением уже потерянной жизни туши и серым асфальтом. Чёрное облако вновь поднялось на нужный этаж и пронзило ударом в спину Мизо. Мэрисон пошатнулся от обжигающей боли в лопатках, но ощутил прилив сил через пару секунд.

Глава 4

Облачение в мантию

Беспечная молодость Кэрола растворилась с поступлением на первый курс. Через пять лет ни один бы знакомый не поверил, что строптивый паренёк лишился всех своих недостатков. Обжигающие душу раны заросли, или так только казалось на первый взгляд, ибо под холодным взглядом невозможно было понять насколько больно прошлое царапает сердце.

До окончания медицинского университета Кэрол ни словом не обмолвился своему отцу о том, как он. Не брал трубку настойчивых звонков, а позже и вовсе поступил жестоко: сменил все доступные данные для Рика. Хэнсон-Джейл всем отношением показывал, что ему всё равно. Настолько безразлично: аж зубы стискивались до скрежета. Всё ради безопасности родного человека.

Кэрол единожды усомнился в верности принятого решения об отъезде на больше чем четыре тысяча километров от дома, когда прочёл в новостной ленте о самоубийстве психиатра при сеансе с ребёнком в Сан-Хосе. Хэнсон не разузнал подробностей, однако списывал произошедшее на неродного брата. Как сомневаться в этом, если в указанной больнице работал его отец и пару месяцев назад Мизо Мэрисон открыл ему вторую личность? Во время посвящения, первый день в университете, Кэр впервой выпил, чтобы отвлечься от новостей и не бросить учёбу, так и не дождавшись её начала. Он не любил пить, ему не нравился терпкий вкус спирта; не видел смысла в алкоголе, ведь тот не решит проблемы, не убьёт памяти, пока дурманящее лекарство не застелило сознание розовой пеленой на целую ночь, а утренняя разбитость не позволила сорваться с кровати в общежитии и рвануть в салон машины.

Незаметно пролетели года с университетской нагрузкой: учёба в медицинском не предвещает свободных минуток! Ради мечты спасать людей Кэрол не боялся утомительных для кого-то учебников и зубрёжки. Конец мая, последний день, будучи уже не студентом, выдастся нелёгким для Кэрола, потому что выпускной принято отмечать с родителями, близкими, но Хэнсон ни за что бы не позвал отца, а если бы тот приехал с Мизо, то впервые бы ушёл в крайность, которую усердно изничтожал. Солнечные лучики беспощадно светили в глаза, тем самым заставляя пробудиться. С кровати Кэрола, находящейся возле незанавешенного окна, послышался недовольный стон, и он невнятно проурчал себе под нос: «Хочу поскорее конец сессии».