Выстрел в спину

Лева читал, как в давние времена на Руси ворам публично на площади отрубали руку. Такое жестокое зрелище собирало много зрителей. Парадокс заключался в том, что именно на этой площади, глядя на кровавую работу палача, совершали наибольшее количество краж. То, что там происходит, — одно, я — совсем другое. Так курильщик, узнав, что его собрат умер от рака легких, не бросает сигарету. Но если тому же курильщику врач скажет: не бросите курить, гарантирую, очень скоро у вас отнимется нога, — человек выбросит сигареты и в жизни к ним не притронется. Он готов бездумно рисковать жизнью, но не отдаст даже ногу, если убежден в необходимости. Значит, в борьбе с преступностью дело не в жестокости, а в неумолимости наказания. Преступление и тут же наказание. Если бы этого можно было добиться!

Лева уже лежал на своей раскладушке и все продолжал рассуждать…

Мария Григорьевна Калашникова сидела в кабинете Турилина и тонкими нервными пальцами, на одном из которых красовался массивный мужской перстень, теребила мокрый носовой платок. Она оказалась не так уж молода и привлекательна, держалась довольно спокойно, но с тем вызовом, который порой свойствен женщинам одиноким, с несложившейся судьбой.

Лева тоже был здесь, примостился в уголке, стараясь ни словом ни взглядом не мешать полковнику. По мнению Левы, начальник повел беседу непрофессионально.

Когда Маша начала говорить неправду, Константин Константинович не дал ей завраться и запутаться окончательно, постучал карандашом по столу и сказал строгим голосом:

— Мария Григорьевна, Маша, я убедительно прошу вас уважать себя и не считать нас глупыми людьми. Раз я спрашиваю, когда и при каких обстоятельствах вы познакомились с Евгением Шутиным, надо отвечать.

Голос у Константина Константиновича был строгий, но не начальнический, скорее с интонацией рассерженного учителя. И смотрел он не зло, а сердито и недовольно, как бы добавляя взглядом: «Маша, Маша, зачем вы так? Нехорошо. Стыдно».

Маша познакомилась с Шутиным давно, лет десять назад. Сначала между ними завязался роман, затем он быстро перешел в обыкновенную связь. Евгений Шутин словно играл роль графа — за что и получил это прозвище, — снизошедшего до близости с «девушкой из народа».

— Он не говорил, где живет, и врал о том, где работает, — рассказывала Маша. — Женя любит напустить туману. Порой он не звонил по году; появляясь, намекал о каких-то таинственных командировках. Врал все, — она махнула рукой и отвернулась. — Я его то любила, то видеть не могла. Бывало, притащится, ну такой несчастный, растерянный, выпьет, пригорюнится. — Маша вздохнула, улыбнулась воспоминаниям. — А утром эдак небрежно, через плечо, словно одолжение делает: «Мария, я тут случайно на мели оказался, ссуди на недельку». Сущий Хлестаков. А так мужчина интересный, подруги мне завидовали.

— Очень вы, Маша, на Шутина сердиты, — сказал Турилин.

— А видно? — Маша смутилась. — Верно, сердита и непорядочно о человеке все плохое да плохое, тем более у вас…

— Ничего особенно плохого вы не рассказали. А что Шутин человек завиральный и путаный, нам и без вас известно. — Турилин отложил карандаш, улыбнулся и спросил: — А что вы нам расскажете о Павле Ветрове?

«Вот как завернул старик, — подумал Лева. — Простенько, однако я бы не догадался».

Маша уже совсем успокоилась, спрятала платочек, который ей понадобился, когда она пыталась отрицать знакомство с Шутиным, а позже всплакнула по этому поводу.

— Павел Ветров? — Она нахмурилась, морщинки собрались на ее невысоком лобике. — Не знаю такого. — Испугавшись сердитого взгляда Турилина, добавила поспешно: — Ей-богу, не знаю, но слышала. Женя говорил о нем. Какой-то писатель, карьерист. Женя его в люди вывел, а тот зазнался. Так Женя говорил.

— Говорил? — Турилин взглянул внимательно. — А почему в прошедшем времени? Он теперь говорит иначе?

— А Женя о нем последний раз не упоминал, — беспечно ответила Маша, и стало понятно: о смерти Ветрова и Шутина она ничего не знает.

Турилин спросил о Перове, Маша его не знала и о нем не слышала. Когда полковник заговорил о поездке в Рязань, Маша усмехнулась:

— С этого бы и начинали, а то ходите вокруг да около, будто я маленькая и не догадываюсь. Евгений эти деньги украл?

— Не знаю, — чистосердечно сказал полковник. — Нам пока многое неясно.

* * *